Последний мерзавец - стр. 22
Круто, да. Памятник снобизму и понтам покойного Берга. Барин, бля.
– Зайдешь? – отводит руку в приглашающем жесте. – Галина сладкий пирог испекла.
– А гусь в яблоках будет? – не удерживаюсь от сарказма.
На сморщенном лице бабки мелькает подобие улыбки. Шутка оценена. Я польщен.
Внутри дома все так, как я себе представлял – как в Художественном музее имени Пушкина. Ряд картин на стенах, светильники в виде канделябров и вензеля на перилах лестницы.
– Здравствуй, Илья. – доносится откуда-то сбоку тоненький голос болонки.
Поворачиваю голову и вижу ее стоящей в арочном дверном проеме. Отправляю взгляд прогуляться по ее фигуре и, зависнув на мгновение на округлых коленках, возвращаюсь к порозовевшему лицу.
– Привет.
– Ты голоден? – спрашивает бабка. – Можем поужинать, а потом поговорим.
– Евгения Карловна, я сюда не харчеваться приехал. Давайте сразу к делу.
Милена, переступая с ноги на ногу, заметно нервничает. Кусает нижнюю губу, вызывая во мне глухое раздражение.
– Тогда… – указывает рукой на массивную дверь из темного дерева. – Прошу.
Очевидно, кабинет. В центре тяжелый стол, одну стену занимают шкафы, под завязку забитые книгами, вдоль другой стоит диван и два кресла.
– Присаживайся. Воды? Может, чего-нибудь покрепче?
– Я за рулем. – отбиваю, без стеснения осматриваясь.
Бабуля обходит стол и опускается в кожаное кресло. Я сажусь на диван. Милена остается за дверью.
– Это кабинет твоего покойного отца.
Если она рассчитывает на реакцию с моей стороны, то ее не будет. Уперевшись локтями в широко разведенные колени, я молча смотрю в ее лицо.
Бабка еле заметно улыбается. Я же открыто разглядываю ее, потому что впервые вижу ее так близко. Она невысокая, худощавая, но чувствуется в ней стать и порода. Спину держит подобно английской королеве. Взгляд свысока.
– Я рада, что ты приехал.
Киваю, поощряя ее говорить дальше.
Евгения Карловна усмехается. Выглядит слегка удивленной.
– Ты очень похож на своего отца.
– Мне это не льстит и не вызывает трепета. Давайте, ближе к делу. Что вам нужно от меня?
Отведя взгляд, она приглаживает аккуратно собранные в пучок светлые волосы и касается вдетой в ухо серьги.
– Я хотела поговорить о… тебе… о нас…
– Каких еще нас?
– Согласна, звучит странно, но… ты мой единственный родной внук, Илья…
– И?..
– И я очень хотела бы поддерживать с тобой отношения.
– Правда?.. – из горла рвется смех, но я вовремя сдерживаю себя. – Почему именно сейчас, Евгения Карловна?
Она прочищает горло и, поднявшись с кресла наливает себе воды из графина. Сделав несколько глотков, снова садится.
– Ты знаешь, я была категорически против связи твоей матери и Льва. Она не была его достойна.
Я противоположного мнения, но, несмотря на закипающее внутри бешенство, решаю позволить ей выговориться.
– Более того, она не любила его и изменяла.
– Зачем мне эти подробности?
– Я хочу, чтобы ты знал предысторию.
– Вы позвали меня, чтобы очернить мою мать?.. – уточняю негромко.
– Нет. В том, что ты рос без отца твоя мать виновата меньше всего. – заявляет она. – Ты тем более.
– Евгения Карловна, если вы думаете, что я обижен на вас и, не дай Бог, претендую на что-то, но вы сильно заблуждаетесь. Мне от вас ничего не надо. Ни признания, ни денег.
– Я это вижу. И осуждать тебя не могу.
– Зачем тогда все это?