Последний Инженер - стр. 19
– Я тоже был в поезде! – заорал господин, пытаясь встать. – Я не понимаю, что происходит! Развяжите меня!
Тут капитан заметил, что господин привязан к носилкам на манер душевнобольного.
– Что делать? – с надеждой спросил фельдшер.
– Выбросить его из машины и положить сюда нуждающегося в помощи человека.
– Но…
– Я нуждаюсь в помощи! – снова завопил господин. – У меня шок.
Фельдшер и Дюк переглянулись. В глазах фельдшера читалось желание отличиться, в глазах капитана – желание сломать кому-нибудь нос.
– Вы меня зачем звали? – вскипел Дюк. – Что подписать?
– Подписать, что меха обнаружен фельдшером шестой бригады, Юном Блейси… при вашем полном содействии…
– Кретин, – бросил капитан и выпрыгнул из «скорой».
Сначала ему показалось, что случилось что-то несуразное и город накрывает цунами.
Потом он вспомнил, что никакого океана поблизости нет и быть не может, но тогда что это – огромное, темное и с зелеными всполохами несется к земле с протяжным воем, продирающим до костей?
Со страху капитану показалось, что небо рушится, что валится здание старого вокзала, вздыбливается земля и звезды катятся градом. Все было намного прозаичнее – асфальт действительно поднялся, но не так уж высоко, здание осталось на месте, а вот Вертикаль, громадная вековая стрела, качнулась, надломилась и завыла всеми своими балками, сгибаемыми пополам. Вертикаль падала долго – секунды три, и все это время капитан стоял с открытым ртом, не обращая внимания на пронзительный визг фельдшера за спиной. Потом капитана приподняло и шмякнуло на бок, посыпалась плитка, пыль поднялась стеной, и протяжный стон рухнувшей башни превратился в грохот такой силы, что разразившийся над головой гнев божий показался бы в сравнении с ним детским лепетом.
Разбитые лифты рассыпались на тысячи стеклянных кусочков, тросы опали со змеиным свистом. Вертикаль распалась на три части: отдельно лежала верхушка, отдельно основание и центральная часть. Под центральной частью оказалась погребена вся команда Ледчека – тридцать человек, знакомых ему с первого дня службы в подразделениях «Шершней», и среди них юный сержант, с мамашей которого Дюк Ледчек был знаком лично.
Капитан бегал туда-сюда в туче пыли, отдавал приказания медикам, требовал подкрепления и помощи у прибывших вертолетчиков и думал о двух вещах: об этой самой мамаше и о том, что своими руками прикончит меха, свалившего Вертикаль.
Была слабая надежда увидеть тело меха под остатками вышки, но она не оправдалась. Преступник сбежал, не оставив никаких следов, и капитан в бессильной злобе остался наблюдать за вереницей черных мешков, за тем, как из пыли появляются и исчезают уставшие спасатели, за экспертами в желтых блестящих комбинезонах.
Светало, и на улицах уже появились первые ранние пташки, а на трассах – машины. Люди далеко обходили оцепленный вокзал, останавливались и высоко поднимали руки – фотографировали. Машины притормаживали, и особый отряд, регулирующий аварийное движение, был вынужден их подгонять.
Фонари все еще мерзко горели, будто желтая сыпь на теле раненого города.
Дюк Ледчек стоял посередине вокзальной площади, разбитой и изуродованной тоннами металла, рухнувшего с невероятной высоты. Он снял шлем и держал его обеими руками.
Таким образом он пытался примириться с грудой покойников, в числе которых должен был оказаться, но не оказался.