Последний Хольсунг - стр. 7

– Послушайте! Извините, сэр!

Я его чуть не выронил. Сосредоточившись на том, чтобы уйти от преследователей и выжить, совсем позабыл, что несу в руках живого человека, почти взрослого и умеющего говорить.

– Я не имею честь знать вашего имени, но не могли бы вы поставить меня на землю, ведь я вполне могу идти сам!

Мне ничего не оставалось, как выполнить его просьбу. Когда я разогнулся, благодарно щёлкнув суставами и позвонками, то смог, наконец, увидеть юного Хольсунга в полный рост. Он был достаточно высоким для своего возраста, но не слишком, а в самый раз. Ладная стройная фигурка, худощавый, но не тощий. Лицо приветливое, но слишком нежное и красивое для мальчика, как это иногда бывает у подростков, не достигших ещё начала мужественности. Волосы наследника древнего рода спускались ниже плеч, и, как я успел заметить дома, были золотыми, но в свете луны, только что вышедшей из-за туч, казались серебристо-белыми. Я не видел сейчас, какого цвета были у него глаза, но знал, что они должны быть голубыми – общая черта всех Хольсунгов, которой они очень гордились в своё время.

Несмотря на все последние приключения, костюм юного лорда почти не помялся, вот только стоял он на сырой земле в одних белых чулках – красные башмаки с золотыми пряжками остались на поле битвы, то есть, в моей пылающей гостиной.

– Рад с вами познакомиться, лорд Хольсунг! – сказал я, обращаясь с мальчиком, как с равным, без излишней фамильярности и избегая покровительственного тона. – Моя фамилия – Котек, граф Котек. Я хозяин этих земель.

– Позвольте выразить вам мою благодарность, ваше сиятельство! – поклонился мне молодой аристократ. – Вы спасли меня…

– Пока ещё нет, – прервал я его речь. – Давайте сначала доберёмся до безопасного места живыми, и сделаем хоть какие-то намётки на будущее, тогда и будем считать, что спаслись.

В это время там, откуда мы только что пришли, послышался топот множества ног и голоса, что-то резко и гортанно выкрикивающие. Не говоря больше ни слова, я схватил своего подопечного за руку и нырнул вместе с ним в бурелом. Говоря – «нырнул», я ничуть не преувеличиваю, потому что это именно так и выглядело. Сначала мы скользнули боком в щель между лежащими горизонтально стволами, и оказались в ложбинке сплошь засыпанной старой корой. Потом, не останавливаясь ни на секунду, прошли на четвереньках вдоль под одним из поверженных лесных гигантов, который не лежал на земле, а стоял на обломанных ветках, словно исполинская сороконожка. Когда мы доползли, таким образом, до конца, то выяснилось, что там можно выпрямиться во весь рост, но оставаться на месте было нельзя, и нам пришлось карабкаться наверх по целой пирамиде из брёвен, ровненько сложенных, словно огромной рукой.

Достигнув вершины этого сооружения, мы скатились вниз, набив при этом несколько шишек и посадив немало заноз в самые разные места. Потом продирались сквозь малинник, где оставили изрядные лоскуты одежды, и, наконец, очутились в яме, оставшейся после того, как дерево под напором стихии вывернуло свои корни из земли.

Теперь эти корни нависали сверху вместе с целым пластом не рассыпавшегося дёрна, и образовали некое подобие крыши, закрывающей больше двух третей ямы. Зимой здесь видимо была медвежья берлога, которая сейчас пустовала. На дне оказалось насыпано немало ломаной коры, пучков высохшей травы и горы какой-то трухи неизвестного происхождения. Искушение остаться в этом убежище до утра было просто огромным, но я знал, что оставаться надолго опасно, ведь кто знает, какими средствами располагают наши преследователи. Однако совсем обойтись без отдыха было нельзя. Это только на бумаге всё описанное выше кажется простым и лёгким. На самом деле пот катился с нас градом, у меня от напряжения болело всё тело, а юного лорда от усталости била мелкая дрожь.