Последний дракон - стр. 25
Верн вновь сосредоточился на пацане.
«Еще одно тупое животное, с которым надо разобраться».
– Хочешь помолиться, Пшик? Или не ждать и покончим с делом?
Малец не ответил, потому что, разумеется, как только Верн отвернулся, он выбрался в окно.
«Умный пацан, – подумал Верн. И потом: – У старины Виверна могут назреть проблемки с планами на пенсию».
Придется принять меры.
Глава 5
Пшик нырнул в реку, абсолютно положив на то, кто там шныряет под поверхностью. Явно не аллигаторы, эти в радиусе мили не покажутся после того, как Верн явил им гнев дракона.
И даже если в окрестностях все-таки задержался какой-нибудь аллигатор-дегенерат, Пшик скорее предпочтет испытать судьбу против этой ящерицы, а не огромного мифологического существа, ожившего почему-то в Луизиане.
На подходе к байу Пшик нахлебался речной воды, но это ничего; она не попала в дыхалку. Пшик отплевался, а потом рванул к Хани-Айленду на всех парах паники. Не то чтобы такое плавание было особенно результативным – на самом деле, с тем, как он молотил конечностями, оно было откровенно опасным, – однако Пшик перешел в режим полета, и любые осмысленные рассуждения, какие вообще могли только прийти ему в голову, унесло вместе с ним в окно.
К Хани-Айленду Пшика вел, словно маяк, голубой огонек на задней части лодки Хука, которая, не успев затонуть полностью, еще торчала из болотной воды. До светлого неба было пока далеко, но в черноту уже закралась капля синевы, и луна потихоньку собиралась валить, так что где-то в глубине Пшикова мозга промелькнула мысль, что без сознания он пробыл по меньшей мере пару часов.
Болотная лягушка-бык размером с ананас, квакая, выпрыгнула из темноты и отвесила Пшику нехилую затрещину, вызвав у бедняги новую вспышку паники, ибо он тотчас решил, что дракон заключил с лягушками соглашение и они ему прислуживают. Однако земноводное перепугалось не меньше самого Пшика и ушло брассом вниз по реке, забив на мальчика.
«Ладно, хоть лягухи за мной не охотятся», – подумал Пшик первый и последний раз в жизни. Носок его «конверса» прочертил борозду по дну, и Пшик чуть не заорал от облегчения – наконец можно выбраться из болота. Сперва он прикинул, что если иметь дело с драконами, то лучше держаться под водой – в связи с огнем, – но потом передумал: тому аллигатору влажность ни фига не помогла.
«Верн. Дракон сам сказал, что его зовут Верн. Что это вообще за имя для сверххищника?»
Очуметь.
Вся эта ночь была в книге его жизни страницей безумия.
Пшик нашел в насыпи нишу и втащил себя на Хани-Айленд, едва не парализованный томительным ужасом и весом болотной грязи, облепившей всю одежду до нитки.
«Можно остаться тут, – подумал он, – и пусть водоросли пустят корни. Стать растением. Драконы ведь не едят растения, правда?»
С другой стороны, Верн, как Пшику казалось, мог съесть все, что ему заблагорассудится.
А еще, если он исчезнет, матушка сойдет с ума от беспокойства, и после всего, что она прошла с его настоящим папашей и потом с ненастоящим, и теперь, когда ее преследует Ридженс Хук, Пшик ненавидел огорчать матушку. У нее бывало два вида огорченного лица. Первый матушка использовала, когда Пшик рядом – напряженный, сдержанный, с внезапными прерывистыми вздохами, словно она боялась расслабить желваки надолго и не удержать себя в руках. А второе она выпускала, когда думала, что никто не видит. И оно всякий раз било прямо в сердце. Элоди ложилась щекой на стол и рыдала так, словно на свете нет большей печали. Она плакала, пока вокруг не растекалась лужа слез, громко, как несчастная кошка. Пшик правда очень ненавидел этот звук – и не любил быть его причиной.