Последний день Славена. Том первый - стр. 35

За те три с половиной года, внешне тихо минувшие со времени, когда дружины бодричей, во главе с опасно раненым кинжалом наёмного убийцы князем-воеводой Дражко, подавили мятеж бояр, и нанесли своим сильным и грозным северным соседям серьёзное и унизительное поражение, наголову разбив две их армии[72], угроза датского вторжения как-то поутихла, и не поднималась всерьёз даже в разговорах. Этому способствовало всеобщее мнение, что князь Годослав пользуется полной поддержкой и даже дружбой второго сильного соседа, закатного[73], которому, в сравнении со всегда дикой и необузданной Данией, многие отдавали предпочтение при раскладе европейских сил. Более того, князь даже признал ограниченную вассальную зависимость от короля франков Карла Каролинга Великого, и даже настоял, после длительных переговоров, чтобы в договоре фигурировало понятие «ограниченная зависимость», чего Карл ранее всегда избегал, имея возможность добиться своего трактования силой оружия. Все соседи считали, что Карл, в случае откровенной датской угрозы, немедленно готов помочь Годославу и войском и своим авторитетом. Должно быть, так же в первое время считали и при дворе Готфрида Датского Скьёлдунга, потому что не в манерах диких данов оставлять поражение, которое им казалось случайностью, безответным. Тень Карла Великого распространялась на всю континентальную Европу, и охраняла рубежи бодричей. Но лишь немногие посвящённые во взаимоотношения двух властителей знали, что это только тень, и никак не более.

Правда, в первый год дело обстояло именно так, как казалось со стороны. Даны, чтобы не совсем потерять к себе уважение, время от времени делали воинские телодвижения, и стягивали к границе с бодричами свои полки. Так они проверяли реакцию противоположной стороны. И по приказу Карла на датскую границу немедленно выдвигались полки франков из близкой Саксонии, усиленные отрядами саксов, которых Готфрид ранее поддерживал, но которых потом бросил на произвол судьбы, носящей имя Карла Великого. Это сдерживало агрессию, поскольку датское королевство не решалось начать войну с королевством франков, точно так же, как сами франки не решались начать войну с Данией – исход такой войны никто не смог бы предсказать, и рисковать всем, чего добились за многие годы, не желали ни Карл, ни Готфрид. Но королевство франков, к тому времени ещё не назвавшее себя Священной Римской империей[74], имело слишком обширные собственные границы, и великое множество беспокойных несговорчивых жителей, которые только и думали о том, как вырваться из тяжёлых лап двух франкских леопардов и не попасть под их молоты[75]. И потому Каролинг не мог заниматься решением только лишь проблем маленького, хотя и, благодаря своему географическому положению, стратегически важного княжества. Да и войска, постоянно расквартированные в Саксонии, снова стали там же, на местах, насущно необходимы, поскольку саксы народ не менее дикий, чем даны, и такой же неуступчивый, и не любят чувствовать над собой чужую сильную управляющую руку. И этим войскам теперь было уже совсем не до помощи восходному соседу. Тем более, что восходный сосед совсем не рвался сделать то, что хотел увидеть Карл и его окружение, где не последнее по влиятельности место занимали высокие церковные сановники. Разработанная одним из умнейших помощников короля, учёным аббатом Алкуином система ненасильственного распространения христианства, основанная на примерах проповедей первых апостолов, действовала, но давала не слишком зримые результаты. Алкуин, как довод, приводил в пример проповеди Павла: «И я, братья, не могу говорить вам, как существам духовным, но как плотским. Подобно младенцам во Христе, я предложил вам напиться молока, а не твердую пищу. Вы бы ещё не возмогли, да и теперь ещё не можете». То есть, аббат предлагал обращаться с новообращёнными и теми, кого планировалось обратить, мягко, питать их материнским молоком, а не хлебом