Последний человек из Атлантиды - стр. 11
Шишен-Итца вытер ладонью выступивший на лбу холодный пот.
– Великий царь…
– Довольно слов! Я хочу быть великим на деле…
– Пусть гнев твой обрушится на меня, но это невозможно…
– Ну, теперь они не скоро кончат, – шепнула Сель и, дернув няньку за одежду, побежала по крутой малахитовой лестнице.
Нянька ковыляла вслед за нею, тряся старой головой.
– Быть беде… быть беде… Не может быть здорово тело, когда руки ссорятся с головой…
– Что ты ворчишь там?
– Нельзя обижать жрецов! Гнев богов страшнее царского гнева!
IV. Адиширна-Гуанч
Сель подошла к высокой золотой стене, ограждавшей Золотые Сады. У стены была низкая дверь. Вынув из-под плаща бронзовый ключ, Сель открыла замок, пружина которого издала мелодичный звон. Тяжелая дверь подалась с трудом.
– Идем!
Ца тяжко вздыхала и колебалась.
– Ну, оставайся здесь, если боишься. Я одна пойду! – решительно сказала Сель и проскользнула в полуоткрытую дверь.
Сгорбившись, кряхтя и мотая головой, старуха последовала за нею.
В проходе она зацепилась платьем за острый край золотого листа и изорвала платье.
– Не к добру это… не к добру, – ворчала она.
А Сель уже стояла на высокой площадке и смотрела как зачарованная на волшебную картину, расстилавшуюся перед нею.
Золотые Сады спускались широкими террасами. Каждая терраса сверкала в лунных лучах своими золотыми деревьями, листьями, плодами, феерическими цветами. Все это было вычеканено из золота и серебра. На цветах сидели бабочки, раскрыв свои крылья, на ветках – птицы; свернутые ужи, громадные ящерицы и улитки виднелись в золотой траве. Целые поля маиса были вычеканены из золота и серебра с волшебным искусством. По обе стороны дорожки, усыпанной золотым песком, дремали громадные золотые львы. Самый сильный ветер не мог поколебать ни одной ветки, ни одного листа в этом необычайном саду.
Сель долго не могла оторваться от этой картины…
Даже старуха Ца, забыв о своем неповиновении царскому слову, в восторге хлопнула кривыми, костлявыми пальцами по коленям и воскликнула:
– Вот так внук!
– Какой внук? – с недоумением спросила Сель.
– Адиширна, внук он мне…
– Я и не знала!.. Отчего же ты не говорила мне об этом?
– Мы люди маленькие, кому интересно наше родство? А только нельзя не похвалиться. Ведь этакие способности дали ему боги!.. Не всякому и жрецу в пору сделать такое… А так рабом и умрет… Что делать?.. Одному на роду написано царствовать, а другому – быть рабом… Каждому свое…
– Я и не знала, – сказала еще раз в задумчивости Сель. – Да… Одному царствовать, а другому быть рабом. Но боги или люди создали это разделение?..
Ца взмахнула руками.
Не дав ей ответить, Сель быстро заговорила:
– Слушай, Ца, ты ведь меня любишь?.. Ну, конечно! Я знаю. Не целуй край моего плаща. Так слушай, Ца: сиди вот здесь, на этом золотом льве, – не бойся, он не проснется и не тронет тебя. Сиди смирно и дожидайся меня. Я скоро вернусь… Я одна!..
Прежде чем Ца успела открыть рот, Сель уже бежала вниз по золотистой дорожке.
На второй террасе были видны люди в коротких одеждах рабов. Некоторые из них имели только повязку у бедер. Они возились около фонтанов.
Около группы склоненных рабов стоял стройный юноша в черной короткой рубахе, перетянутой широким кожаным поясом. Руки выше локтей и широкая грудь его были открыты. Густые вьющиеся волосы стянуты узким ремешком. Несмотря на этот простой костюм, юноша был прекрасен, как молодой бог.