Последний бой штрафника - стр. 23
– Ты куда нас загнал? Не знал, что там мертвецы?
– Да они везде, – оправдывался пехотинец. – Мы своих из полка по сотне за ночь закапывали. Колесами да ногами бугор растопчут, не поймешь, где братская могила. Бывало, через день-два копать начинаешь, чтобы новых погибших хоронить, а лопаты в телах вязнут.
– Ладно, – отмахнулся я. – Пойдем спирт допивать, пока не свихнулись.
Вечером допоздна засиделись с маленьким комбатом Федором Матвеевичем. Целый день державшийся крепко, капитан начал сдавать. Расслабился. Переправу разбили, подошло подкрепление, можно расслабиться. Рассказал, что воюет с августа сорок второго. За Сталинград получил Красную Звезду, за Курск – Отечественную войну второй степени. Взводом командовал три месяца, ротой – пять, и вот недавно назначен командиром батальона. С нами сидела санинструктор, совсем молодая девчонка, подруга комбата. Слушала его и подкладывала мужикам еду.
– Стреляли вы сегодня так-сяк, – вертел пальцами комбат. – Признайся, старлей? Нервничали, да?
Я пожал плечами. Чего ему объяснять? Эти понтоны и рассчитаны на получение пробоин, иначе их пулеметами можно было утопить. Требовалось хорошее точное попадание, да и то гарантий нет, что утонут. Кроме того, по нам вели огонь штук восемь орудий. В том числе новые 88-миллиметровки. Попробуй под их снарядами точно прицелиться! А может, и правда нервы играли. Пьяные пустые разговоры надоели. Февралев давно уже вернулся в роту. Там тоже наверняка много хорошего наговорит, завтра с Хлыновым объясняться будем.
– Все, хватит, – оборвал я комбата. – Пошел спать.
– Обиделся, что ли? Ну и зря. Задание ты все же выполнил. Рискуя жизнью.
– Федор, отстань от человека, – попросила санинструктор. – И сам поспи.
– А чего нам не выпить еще по одной? Ты, старлей, молодец! – тянул меня за руку командир батальона. – Я нашему комполка так и доложил. Я – человек прямой. Говорю, мол, танкист орден Красной Звезды честно заработал.
– Ладно. Мне его ваш майор уже обещал. Скоро некуда ордена вешать будет.
Ребята из экипажа спали здесь же в землянке, танк охраняла пехота. Я втиснулся между ними. Легостаев подвинулся, уступая место. Зевая, спросил:
– Ну, че там начальство, Дмитрич?
– Ничего. Давай, спи.
Много лет спустя про Букринский плацдарм в шеститомной истории Отечественной войны напишут такие фразы: «Дважды ударная группировка фронта предпринимала наступление, и оба раза неудачно. Недостаточная плотность артиллерии и нехватка боеприпасов резко снижали силу удара наступавших войск… Боевые действия показали, что здесь трудно рассчитывать на успех. Ставка Верховного главнокомандования решила нанести теперь удар с Лютежского плацдарма».
Ну и конечно, утверждалось, что, несмотря на неудачу, войска 1-го Украинского фронта сковали крупные силы врага, способствовали, помогали и т. д. И снова ничего не говорилось о реальной обстановке на Букринском плацдарме, где повсюду остались братские могилы. Ведь кусок земли в семьдесят квадратных километров обстреливали и непрерывно атаковали пять танковых (моторизованных) и пять пехотных вражеских дивизий, не считая авиации.
Конец ознакомительного фрагмента.