Последний адмирал Заграты - стр. 41
– Добро пожаловать, синьор Дорофеев! Рад видеть вас снова.
Базза отдал фуражку лакею, рукой пригладил каштановые волосы и только после этого посмотрел на улыбающегося распорядителя.
– Взаимно, Гуго. Как в этом году с вином?
Мимику левой, изуродованной шрамом половины лица Базза контролировал с огромным трудом, а потому даже дружелюбные его улыбки выглядели несколько… натянутыми.
– В прошлом году урожай был лучше, вы оцените.
– Отлично.
Дорофеев покосился на свое отражение в зеркале, еще раз поправил мундир и прошел в главный зал.
Который, к его удовольствию, ничуть не изменился.
Облицованный серым камнем камин, бездействующий по причине теплой погоды, мягкие кресла, в которых так приятно полулежать, ведя неспешную беседу, толстые, скрадывающие шаги ковры на полу и обязательная для каждого отделения Клуба мраморная доска с именами самых великих цеповодов Герметикона. Открывал список Оскар дер Шет, легендарный капитан, командовавший самым первым цеппелем Этой Эпохи. А седьмым, предпоследним, значился Якоб Дорофеев, родной прадед Баззы, считающийся национальным героем Верзи.
«Господа…»
Дорофеев отсалютовал великим, после чего внимательно оглядел расположившихся в зале капитанов. Компания вольных торговцев небось прикидывают, как загрузить в свои цеппели побольше беженцев. Пара галанитов в форме Компании… При появлении офицера Астрологического флота они поморщились и удостоились ответной гримасы. Вздрогнули и отвернулись – всё правильно, благодаря шраму яростные гримасы получались у Дорофеева куда лучше дружелюбных. Трое хамокианцев – этих ребят с татуированными лицами ни с кем не спутаешь…
– Базза, дружище! Какими судьбами?
«Наконец-то знакомый!»
– У меня только одна судьба, Томми, – Помпилио.
Дорофеев крепко пожал приятелю руку и плюхнулся в соседнее кресло.
– Какого дьявола твой мессер позабыл на Заграте?
– Семейные дела, насколько я понимаю. – Базза кивнул официанту: – Белого прошлогоднего, что хвалит Гуго…
– Все ищете Ахадир?
– Никогда не занимались такой ерундой, – вздохнул Дорофеев. – Мы…
– Да ладно, Базза, уж мне-то мог бы сказать! – Томми заговорщицки подмигнул Дорофееву. – Все знают, что Ахадир – идефикс Помпилио.
Точнее – идефикс всех цепарей Герметикона, мечтающих отыскать легендарную священную планету не меньше, чем Изначальный мир или три потерянных планеты Ожерелья. Однако Базза был человеком прагматичным и в сказки не верил.
– Ахадира не существует.
– Как и цеппеля Одинокой Матери, – поддакнул Томми.
– Как и цеппеля Одинокой Матери, – согласно кивнул Дорофеев. – Не поверю, пока не увижу.
– А как же это? – Томми торжествующе продемонстрировал Баззе первую полосу «Каатианского вестника». – Одинокая Мать появилась на Абакате!
Томми Джонс никогда не забирался дальше ближайших к Ожерелью планет Бисера, а потому обожал таинственные истории о необъяснимых событиях в дальних мирах, и жадно поглощал даже самые завиральные журналистские байки.
– Цеппель опять явился ночью, прошел сквозь вижилан и взял курс на север. А на следующий день сообщили о гибели небольшого города…
– Одинокой Матери не существует, – усмехнулся Базза.
– Кто же совершает убийства?
– Работорговцы, пираты…
– Жителей не похищают и не грабят, просто убивают.
– Одинокая Мать появляется только в приграничных мирах. На мой взгляд, одного этого факта достаточно, чтобы понять, что это или работорговцы, или пираты.