Последние станут первыми - стр. 25
– О нём я и не слышала.
– Ну да, мы же ленивы и нелюбопытны…
– Я исправлюсь. А другой ремень у тебя есть?
– Конечно.
– Тогда оставь этот здесь. Вернешься – заберешь.
Воспоминание оказалось таким живым и болезненным, что я застонала сквозь зубы. И, словно затем, чтобы наказать себя за слабость, затянула ремень так, что стало трудно дышать. Еще раз обругала себя и ослабила ремень – так, чтобы стало удобно. Ветровку, белье, джинсы, пуловер, несколько футболок – что ещё?
Свистульку. Керамическую птичку, память о счастливом времени, когда жизнь осыпала меня своими дарами, возвращая недополученное в детстве и одинокой молодости. Радость, от которой, кажется, вот-вот взлетишь в вечернее небо под звонкий переливчатый свист… Птичка умещается в кулаке, она и не весит- то ничего, и места не займёт, уверяла я кого- то про себя, заворачивая игрушку в носовой платок и пристраивая её в карман сумки рядом с дипломом и печатью.
Дура. Сентиментальная дура.
Я застегнула карман на «молнию». Пусть дура, но свистулька поедет со мной – в неизвестность и дальше.
Картинки этого безумного дня, казалось, отпечатались у меня на сетчатке, и, бросая вещи в спортивную сумку, я видела их вновь и вновь. Лицо «семьдесят третьего» – маска, на которой не осталось ничего человеческого. Толпа на набережной: живые и мертвые вперемежку. Йеху. Биомасса. Что же всё-таки случилось?
Я вскинула сумку на плечо, подхватила карабин и пошла к выходу, не оглянувшись. Заперла за собой дверь в подвал, кинула связку ключей в наружный карман сумки и застегнула молнию.
Чтобы миновать труп у окна, пришлось задержать дыхание. По такой жаре набережная скоро превратится в клоаку – еще один повод уносить ноги как можно быстрее. «Семьдесят третьи» явно не могут далеко уйти от воды, ведь они не в силах открыть бутылку или водопроводный кран.
Раскаленный воздух прорезал такой истошный вопль, что я уронила сумку. По двору бежал человек, и было видно, что бежит он из последних сил. А за ним мчался «семьдесят третий», и расстояние между ними сокращалось с каждой секундой.
– Стой! – закричала я и не узнала своего голоса. – Ложись, стреляю!
Человек резко свернул в сторону и упал ничком. Всё остальное мои руки сделали сами. Пуля ударила «семьдесят третьего» в середину груди, отбросила его назад. Когда он упал и забился на асфальте, я не сразу поняла, что произошло. Просто стреляла по движущейся мишени. А человек между тем уже поднялся на ноги и шел ко мне, оглядываясь на лежащее тело.
Это оказался Илья, мой сосед по подвалу. Узнала я его не сразу, так изменилось и осунулось его красивое лицо. Выглядел он лет на десять старше, чем вчера. Интересно, а как выгляжу я? В зеркало так и не посмотрела…
– Ты что-нибудь знаешь? – спросил он сорванным голосом.
– Знаю. Дёргать надо. Сейчас должна подойти машина – может, и тебя захватит.
– Что за машина? Куда ехать?
– Долго объяснять. Давай в подвал за документами, потом пойдем, затаримся лекарствами и спиртом. Я думаю, надо брать антибиотики помощнее, спирт, стерильные бинты. Шприцы, перчатки. Морфий, пантопон, транки какие-нибудь – реланиум должен быть, коробки три.
– Ты что, наркотики же в сейфе. И вообще, зачем это всё – мини- операционную разворачивать?
– Нет, скорее перевязочную, если эти до кого-то из нас доберутся. Ты видел, что они творят?