Последние битвы Императорского флота - стр. 26
С другой стороны, Эссен был уверен в Русине, который делал все возможное для того, чтобы ему было позволено приступить к минированию еще до того, как германский флот окажется в угрожающей близости к русским берегам. Соответственно, мины требовалось успеть поставить еще до официального объявления мобилизации.
Работа эта была хотя и привычна для Балтийской минной дивизии в силу ранее проводимых учебных постановок мин, но, разумеется, не принадлежала к разряду легких. Как известно, для большей эффективности мины должны были быть выставлены восьмью линиями с углублением 4,9 м при минных интервалах 45,7–85,7 м.
15 июля 1914 года в каюту адмирала Эссена вошел его флаг-капитан, капитан 1-го ранга Александр Васильевич Колчак, доставивший начальнику телеграмму от адмирала Русина: «Австрийцы объявили войну Сербии и мобилизовали 8 корпусов своей армии». Задумавшись на минуту, фон Эссен с тревогой произнес: «Теперь скоро»…
Командующий Балтийским флотом оказался прав. Наутро 16 июля 1914 года (по старому стилю) в его штаб пришла новая телеграмма: «Морской министр приказал расформировать учебные отряды. Вероятно, сегодня будет объявлена мобилизация флота Киевского, Одесского, Казанского и Московского округов».
В 14 час 50 мин того же дня фон Эссен телеграфировал в Петербург: «Считаю необходимым теперь же поставить заграждение. Боюсь опоздать». Еще через час радио Морского генерального штаба сообщило о том, что, по данным русской военной агентуры, германский флот направляется из Киля в Данциг. Медлить больше было нельзя. Прочитав эту сводку, адмирал фон Эссен, обращаясь к своим офицерам, сказал:
– Пусть меня потом сменят, но я поставлю заграждение, – и велел подготовить свой радиоприказ флоту. Потом вдруг задумался и отменил свое приказание. Дисциплинированный военный победил в нем пылкого патриота… Ведь постановка мин должна происходить лишь по повелению государя. Ослушаться его в такое время он не мог. Вместо отдания соответствующего приказа фон Эссен отправил в Петербург, в Морской генеральный штаб, одного из флаг-офицеров за разъяснением сложившейся обстановки, но тут же, вдогонку переслал телеграмму морскому министру Григоровичу: «Прошу сообщить о политическом положении. Если не получу ответ сегодня ночью, утром поставлю заграждения».
В первом часу ночи начальнику Морского генерального штаба принесли телеграмму командующего Балтийским флотом. Русин бегло прочитал ее и велел срочно позвать к нему своих помощников – капитана 1-го ранга Владимира Константиновича Пилкина и капитана 2-го ранга Василия Михайловича Альтфаттера. Когда оба они появились на пороге кабинета Русина, тот незамедлительно объявил им:
– Надо всем нам явиться к морскому министру. Быть может, ему удастся уговорить государя разрешить поставить минное заграждение. Нельзя терять ни минуты!
Вскоре офицеры прибыли на квартиру к морскому министру, адмиралу Ивану Константиновичу Григоровичу. То встал, оделся, вышел, но, узнав от прибывших о причине ночного визита, заколебался, а потом твердо отказался потревожить государя в столь поздний час.
– Вы понимаете, Иван Александрович, – сказал Григорович, обращаясь к Русину, – что постановка мин может быть сочтена Тройственным союзом как враждебный акт и открытое агрессивное действие, неоправданное политической обстановкой?