Последнее желание гейши - стр. 5

– Убийца, скорее всего, был хорошо знаком с жертвой.

– И я о том же! – возбужденно выкрикнул Леха. – Это любовник ее пристрелил, теперь надо только выяснить его личность…

Голушко грозно зыркнул на Смирнова, и тот тут же замолк, а Митрофан спросил у эксперта:

– Из чего вы сделали такой вывод?

– Из характера пулевых отверстий. – Ротшильд указал перстом на раны на теле жертвы. – Смотрите, одно ниже груди, второе выше, оба выстрела сделаны под наклоном. Как вы думаете, почему?

– Чтобы пули достигли сердца, – оторвавшись от фотоаппарата, бросил Зарубин.

– Пули достигли бы его быстрее, если бы убийца выстрелил точно в грудь…

– Он не хотел портить такую красоту, – заявил Леха.

– Он знал, что грудь силиконовая, – отчеканил Ротшильд, уничижительно глядя на озадаченного опера. – Он боялся, что пули застрянут в нем, и жертва сможет выжить…

– Такое бывает? – искренне удивился Голушко. – Чтобы силикон спасал жизнь? Я слышал, что он только к раку приводит и к искривлению позвоночника…

– В моей практике (ранее я работал хирургом, если кто не знает) был случай, когда жертва осталась жива благодаря имплантатам, они, правда, были побольше, чем у нашей девушки, размера пятого… В нее стрелял бывший любовник, целился прямо в сердце, но пуля застряла в силиконе, не дойдя до пункта назначения. В результате девушка осталась жива, только один имплантат пришлось поменять…

Повисла напряженная пауза: и Голушко, и Смирнов переваривали услышанное – первый раздумывал над тем, мог ли убийца знать о дополнительных возможностях силикона, а второй представлял, как выглядит грудь пятого размера. Голушко пришел к выводу, что знать мог только медик, а Смирнов решил, что выглядит она просто превосходно.

– По той же причине выстрел был сделан с близкого расстояния – с другого конца комнаты так точно не прицелишься, – прервал всеобщее молчание Ротшильд, – и рискуешь угодить в силиконовую подушку.

– К чему такие сложности? – вновь полюбопытствовал Зарубин. – Не легче ли было стрельнуть в лоб?

– Это только киллеры делают контрольный в голову, – ответил Голушко. – А убийцы-непрофессионалы очень редко в нее целят, как правило, стреляют в сердце…

– Почему?

– Вы представляете, что происходит с головой, когда в нее попадает пуля?

– Представляю – в кино сто раз показывали: кровища и мозги в разные стороны, – фотограф передернулся. – Зрелище кошмарное!

– Другие тоже кино смотрят и тоже представляют, – грустно улыбнулся Митрофан. – Поэтому мало кто может решиться выстрелить в лицо…

– Особенно в знакомое лицо, – поддакнул Леха. – Убийца был из близкого окружения покойной, это ясно. Либо подруга, либо родственник, либо любовник. Скорее, любовник – подружки про силикон могут и не знать…

– Или ее хирург-пластик, – ткнул пальцем в небо следователь Голушко.

– Тоже не исключается.

– Или фотограф, гример, стилист, они в сиськах не хуже хирургов разбираются, – опять влез со своей версией Зарубин. – К тому же в их гребаном модельном бизнесе каждый готов другому глотку перегрызть…

– Вы сказали – в модельном? – скривив рот в саркастической улыбке, спросил Ротшильд. – Я правильно понял?

– Мне Леха сказал, что она манекенщица.

– Манекенщица?

– Ну… топ-модель или вроде того, – подтвердил тот.

Эксперт хохотнул и рывком сорвал простыню с трупа. Легкий шелк соскользнул на пол, открыв нагое тело целиком. И все увидели то, что до сего момента сподобился лицезреть лишь Ротшильд – внушительных размеров мужское достоинство в поросли темных курчавых волос.