Последнее прости - стр. 7
– Я спать пошел, – сказал он друзьям, лег на кровать и до утра так и не заснул.
В Москве Катя горько плакала в подушку. Опять в трудную минуту она не смогла поделиться с ним, самым близким человеком. Легче всего убедить себя в том, что ей помешал его нетрезвый голос. Он ей, как всегда, помешал сдержаться, спокойно поговорить. Но поделиться тем, что произошло, что так мучило ее сейчас, именно с Игорем и нельзя. Вот в чем проблема. Вновь, как обычно, после очередного недоразумения в отношениях с мужем, закружились непрошеные мысли о том, почему у них нет детей. Хоть одного ребенка. Как-то повелось объяснять это себе и другим банальным отсутствием времени на воспитание чада. Она постоянно в работе, он тоже, у нее съемки, у него – командировки. Ну, успеют еще. Ей всего двадцать восемь, ему – тридцать три… Ей уже двадцать восемь. И она может сказать себе, наконец, честно. Ее муж – хороший человек, она его любит, но не хочет от него детей. Что-то не складывается тут – и все.
Глава 3
Аня задумчиво жевала омлет, сидя за кухонным столом, и смотрела в спину матери, моющей посуду.
– Слышь, у Стаса мама умерла, – произнесла она, наконец.
– Да ты что, – повернулась Вера. – Когда?
– Вчера ночью.
– Ну, слава богу, отмучилась.
– Ой, я так и знала: вечно ты с этим «слава богу». Ничего она не отмучилась. Там петрушка какая-то вышла. Ей вроде лекарство не то подсунули. Перепутали, что ли. Я не поняла толком.
– Да ты что! – глаза Веры расширились от любопытства.
– Не, ну ты как заведенная точно. «Да ты что, да ты что». Ты че обрадовалась?
– Я обрадовалась? Ты просто психопатка. Я, наоборот, в шоке. Ты объясни толком насчет лекарства. Кто мог ей не то лекарство дать? Ей только муж лекарства и давал.
– Или уколы, я сразу не врубилась. Стас чего-то бормотал… Да, вроде уколов больше, чем надо.
– Интересно, – задумчиво проговорила Вера. – А знаешь, я его не осуждаю. Он мужик видный. И при калеке.
– Я фигею, дорогая редакция. Ты что, маман, на Олега Витальевича глаз положила? Сразу тебе скажу, чтоб не мучилась: ты в пролете.
– Какая ты грубая все-таки. И с чего ты взяла, что я того… глаз положила? Я просто так сказала. И все равно интересно: ты меня что, очень страшной считаешь? С чего это я сразу в пролете?
– Не, ну ты, может, и не самая страшная, – Аня жмурилась довольно, как кошка. Любила она поиграть на мамином самолюбии. – Просто есть лучше. Я тебе так скажу: есть в тысячу раз лучше.
– Ты про что? Ты хочешь сказать, что у него кто-то есть?
– Ну, так-то нет, конечно. Ну, как ты подумала. Но одну девушку я у них видела. Она ему нравится, точно. А тетю Милу клинило. Я это тоже видела.
– Ничего себе. Что за девушка?
– Не знаю. Может, артистка.
– Красивая, что ли?
– Угу.
– Так. Вот что получается. А ты тут пела: добрый он, хороший, на руках жену носит.
– Так он и есть добрый и хороший, и на руках ее носил, потому что она ходить не могла. А девушка зашла к ним, может, один раз. Ее он на руках не носил. Вот как с тобой говорить? Ты как залипнешь на чем-то, тебя не сдвинешь. Ты на самом деле думаешь, что он нарочно с лекарством?
– Пусть милиция думает, – поджала губы Вера. – Мне другое интересно. Стас тебе про женитьбу ничего ни разу не говорил?
– Ну, говорил что-то… Типа в шутку.
– Парень может сказать типа в шутку, а девушка должна сделать так, чтоб было всерьез.