Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму - стр. 26
— В этом твоя вина! — проорал он, багровея и тыча в сторону Софи пальцем. — Это ты увидела в своих чертовых видениях то, чего нет и не было, и все разрушила! Ты, черт тебя дери, ошиблась! Ошиблась! Твои видения неправильные и лживые! А ты им поверила, и, черт тебя дери, все разрушила своими истериками! Ты чертовски, безумно, слепо ревнива! Это невыносимо, это не сможет вынести ни один нормальный человек!
Софи аккуратно утерла губа салфеткой, на лице ее застыло нехорошее, насмешливое, холодное и злое выражение.
— Господин инквизитор, а вы не утратили вашего горячего испанского темперамента, — насмешливо произнесла она, глядя прозрачными зелеными глазам в его разъяренные и алые. — Так и не скажешь, что за этим бесстрастным, строгим фасадом пылают такие страсти!
— Ты! Ошиблась! — яростно выдохнул Тристан.
— Ты ни разу не сказал мне после этого, что любишь меня.
Тристан, пылая от гнева, яростно и упрямо сжал губы, словно боялся, что хоть одно слово из тех, что ждет Софи, выскользнет наружу. В этом был он весь — не сказать того, что от него требуют насильно. Нет. Даже в ущерб себе. Даже если нестерпимо больно.
– Ах, да. Я забыла! Ты же упрямый и гордый королевский сын. И первым не пойдешь на примирение. Даже если оно тебе нужно. Впрочем, нужно ли…
— Именно, — зло выдохнул Тристан. — Напоминай это себе почаще! Я — королевский сын, я не буду униженно просить прощения за то, чего не совершал, и доказывать, что ты нужна мне. Если ты этого не чувствуешь сама, то это не показать никакими силами!
— Ну, право же, мадам Софи, — подал несчастный голос Густав. — Я с его милостью уже давно. И никаких барышень, я могу в том поклясться…
Она ссорящихся яростно глянули на оборотня, и тот неловко замолк, втянув голову в плечи.
— Я, — злорадно выкрикнула Софи, теряя остатки самообладания, — не ошибаюсь! Все мои видения и предсказания сбылись, все! Даже мелкие! Даже самые ничтожные, все! И это сбудется!
— Что ты там видела, а, — зло шипел Тристан. Его руки яростно тискали скатерть, будто пытаясь ее сорвать со стола. Густав, заметив это, поспешно подхватил свою тарелку с завтраком, и в следующий миг все со стола — приборы и еда, — было сметено одним безжалостным рывком. Густав, грустно вздохнув, поставил тарелку на стол и продолжил трапезу, уже не обращая внимания на привычную ему темпераментную ссору бывших любовников.
— Будешь должен еще и за посуду, — заводясь еще больше, выкрикнула Софи. — Кроме прожжённого ковра.
— Что-о-о ты видела…
— Видела тебя! — зло выкрикнула Софи. — Ты, черт тебя дери, трахал эту девку, даже не удосужившись снять свое чертово пальто и скинуть штаны! Просто вытащил свой чертов член! Притиснул ее в углу! И драл, как последнюю шлюху! Я видела, как мотаются ее чертовы ноги! Слышала, как она вопит под тобой! Видела, как ты дерешь и терзаешь ее! Видела, как тебе уносит остатки разума! Черт тебя дери, я тебя отлично знаю! Ты готов был оттрахать ее в и рот, и в…
— Софи!!!
— Мадам Софи! — произнес Густав укоризненно, бросив ложку. — Я же завтракаю!
— Ты готов был поиметь ее одновременно во все дырки, — тяжело дыша, выплюнула Софи, глядя яростно горящими глазами на Тристана. — Видно, сожалел, что член у тебя только один. Хотел пометить своим запахом, своим семенем всю. Растерзать. Разорвать. Заставить орать. Причинить ей боль, лишь бы покорить себе. Я знаю тебя, Тристан Зимородок. Ты хотел ее. Так же фанатично и неистово хотел, как жаждешь справедливости. Так же яростно, как хочешь быть выше всех. Так же искренне, как хочешь жить и дышать. Я видела тебя по-настоящему, одержимо и безумно, влюбленным. И этого зрелища я пережить не могу. И жить с тобой в мире и согласии в ожидании того, как ты вспыхнешь такой безумной любовью к женщине, я не могу!