После маскарада - стр. 41
Белая поверхность сахара быстро стала коричневеть, но дна стакана серная кислота не достигла. Ася взяла лопаточку и, отойдя на шаг, вытянув руку, чтобы не брызнуло, аккуратно размешала.
– Ну все, ждем, – улыбнулась она. Минуты через две кислота пропитала сахар, превратив его в жидкую черную массу, еще через две минуты вещество медленно начало расти, испускать газ со знакомым, но из-за малого количества, едва уловимым запахом. Оно поднялось, в нем образовались рваные поры, как в черной вулканической пемзе, и, наконец, затвердело.
В течение нескольких минут оба стояли молча, наблюдая медленный процесс выползания большого пористого червя из стакана.
– Получается, нужно некоторое время, чтобы получилась эта пена, – хриплым голосом нарушил Грених тишину. – А по детству опыт казался очень скорым, почти моментальным.
Ася не ответила, губы ее дрогнули в отсутствующей улыбке, глаза неподвижно застыли при взгляде на черного шевелящегося и потрескивающего монстра в стакане. Грених мог поклясться, что она не видела ничего, а провалилась в какие-то глубины своих раздумий.
– Значит, – продолжил он, – можно было растворить эту гадость в ведре, вылить на размещенные за столом и на полу тела, а потом наблюдать их обугливание?
– Да, – Ася медленно перевела взгляд с пустоты на его лицо, – и если сахара было больше, то и ждать, соответственно, тоже пришлось дольше. И, разумеется… защитный костюм бы не помешал, или хотя бы перчатки – все-таки вещество едкое.
– А костюмов у вас не пропадало?
– Нет, – отодвинув стакан и ступку с остатками сахара в сторону, она сняла перчатки, сложила их вместе.
Грених стоял рядом, опираясь о стол рукой, Ася положила на нее свою ладонь. Он вздохнул, прикрыв глаза, рука сама перевернулась и сжала пальцы девушки. На фоне серого окна с дождливым небом ее вырисовывавшийся идеальной линией профиль с тугим мокрым узлом на затылке заставил сердце сжаться.
– Мы с вами не виделись почти четыре месяца, Константин Федорович, – тихо произнесла она. – Так и будете меня избегать?
Наивный. Почему такой старый и все еще такой наивный, полагал, что, найдя отвлеченный способ повидаться, он избежит вопросов девушки?
– Вы говорили тогда, что если мы не протянем друг другу рук, то погибнем! Что мы друг у друга – все, что у нас есть. А теперь что? Привезли меня сюда, устроили и Пете продать пытаетесь!
– Ну, Ася, ну зачем же резко-то так? – опять вздохнул Грених. – Продать! Тоже мне, слово-то какое. Петя любит вас без памяти.
– А я – вас, – она смотрела с вызовом, выпятив упрямый подбородок. – Что с этим делать будем?
Грених на несколько секунд прикрыл веки.
– Я слишком стар, Ася, пройдет десяток лет, и я превращусь в дряблого, больного, немощного ворчуна. Зачем вам такое? Вы молоды, здоровы, вокруг столько хороших людей, вы полюбите по-настоящему кого-то еще, достойного вас.
– Кого-то еще? Вы, правда, думаете, что возможно полюбить кого-то еще? Любят только один раз! Один! Может быть, я хочу не дать вам стареть в одиночестве, может быть, хочу стареть вместе с вами, может быть…
– Вы еще очень юны и мыслите максималистично, это пройдет, – оборвал ее Грених.
– А вы!.. – она вырвала руку и сжала кулаки. – А вы мыслите старорежимными категориями!
И, швырнув перчатки со стола на пол, подхватила плащ, косынку, выскочила в двери, оставив Грениху свой небесно-голубой кружевной зонтик, который уже чуть подсох. И он знал, Ася сделала это нарочно, чтобы он не промок под дождем, когда будет возвращаться из университета. Что за упрямый ребенок!