После маскарада - стр. 17
Грених вздохнул, про себя добавив: «Кроме моего сумасшедшего братца, который трижды подавал ходатайство в Медицинский совет о снятии ограничений на гипнотический метод в психотерапии».
– Я никому не скажу, – горячо заверил Петя.
– Да что толку? Надо вызнать, кто это меня копировал.
Вот и наступил тот роковой день, когда эту особенность гипноза обернули против Грениха, навязали ему якобы связь со свидетелем. Причина была явно преступной, нечего обнадеживаться, хватаясь за спасительную мысль о случайности.
Он знал, что гипнотический метод, который так широко стали изучать всевозможными способами со стажерами и студентами, врачами и профессорами, когда-нибудь станет пищей для недомолвок. Но не думал, что это привлечет чей-то изощренный ум, который пожелает не то потешиться над молодыми советскими учеными, не то обернуть их стремление изучить этот метод против них же самих.
– Еще в далеком Средневековье, не говоря о евангелических временах, гипноз использовался как один из видов шарлатанства. Ходили пространные толки о животном магнетизме, флюидах, ясновидении, о телепатии – все эти понятия ввели, увы, те, кто не особенно задумывался о гипнозе как о лечебном средстве. Гритрекс, Калиостро, Гаснер, Месмер, маркиз Пюнзегюр, тот же Ганзен эксплуатировали учение гипнотизма с корыстными целями, рассматривая его лишь с коммерческой точки зрения. Имя Месмера всегда было нарицательным. Именно он впервые применил термин «раппорт» и внес некую ясность в теорию внушения.
– А что за Ганзен?
– Не помните доктора Ганзена? Да, вы еще тогда и не родились… В Петербурге он давал сеансы по 200 рублей за вечер, устраивал их с актерами, с которыми условился заранее. Был очень популярен, но его разоблачил профессор Мержеевский.
Грених помолчал, припоминая слухи о гипнотизере-неудачнике, которого позвали в круг медиков, заранее предубежденных против гипнотизма.
– Так бывает, – продолжил он после паузы, – если шарлатан, желающий обогатиться, немного медик и понимает худо-бедно суть человеческой психологии. Скажи больному то, что он желает услышать, и пациент всецело в твоей власти, он станет верить в любую несуществующую болезнь, какой угодно чуши, и тем паче устремится всем своим существом к тому, кто даровал надежду на исцеление. Это невероятная власть. В руках бескорыстного – дар, волшебство, чудо, а меркантильный подведет больного к краю могилы. Или того хуже – сотворит массовую истерию.
– Но вот в книгах Владимира Михайловича «Гипнотизм» и «Гипноз, внушение и психотерапия и их лечебное значение» все очень даже серьезно и научно изложено. Никакого шарлатанства быть не может!
– Ну а брошюрки, которых сейчас полно, в духе неомесмеризма? – Грених глянул в светлое, раскрасневшееся от возмущения лицо Пети и дернул краем рта в мягкой улыбке. Разница меж ними в семнадцать лет прощала наивность стажера. – Увы, если было бы возможно разливать людскую доверчивость во флаконы и продавать ее в аптеках, на том давно бы сколотили целое состояние. До того средство действенно! Ну что ж, нас ждет вскрытие. Прежде нужно понять, кто эти люди, а уж потом попробуем выяснить, с кем водил знакомство жилец из дома в Трехпрудном, явно с кем-то важным, раз жил один.
Убитыми оказались один из сотрудников райфинотдела, который курировал Сахарпромтрест, и знаменитый вор-рецидивист из Новгорода Тимохин, шумевший своими налетами два года назад, арестованный и совершенно неведомо как оказавшийся в Москве на свободе. Вор бежал, но побег не предали огласке. Числился он на Октябрьском сахарном заводе, с собой имел фальшивое удостоверение личности.