После банкета - стр. 12

Хотя Кадзу сказала, что на прогулке было холодно, Ногути не извинился, что заставил ее пройтись пешком. Поэтому ей пришлось распространяться о том, что да, она замерзла, но какой же приятной была прогулка. В конце концов Ногути, воспользовавшись тем, что подали закуски, сказал:

– Замечательно.

Его бесстрастное лицо выглядело довольным.

До сих пор Кадзу не встречала таких мужчин. Приходили молчаливые гости, в беседах с которыми говорила больше она, однако Ногути своим молчанием будто вызывал на общение. Странно, почему немолодой и во всех отношениях простой человек наделен таким талантом.

Когда разговор прерывался, Кадзу разглядывала чучело райской птицы в стеклянной витрине, шторы мрачного цвета, надпись в рамке «Зал для почетных гостей», изображение старого линкора «Исэ», построенного на верфи в Кавасаки. Это была гравюра на меди в стиле Аодо Дэндзэна, мастера второй половины периода Эдо[13]: линкор «Исэ» мчался, показывая среди тщательно выписанных волн, будто нижнюю юбку, красную черту ватерлинии. Поглощавший обед бывший посол, одетый в старое английское пальто, был очень к месту в этом ресторане стиля эпохи Мэйдзи[14]. Это раздражало Кадзу, предпочитавшую в вещах модную ныне практичность.

Ногути снова заговорил:

– Дипломатия – это умение видеть людей. Я думал, что получил, не имея на то особых способностей, просто глаза, чтобы в течение долгой жизни видеть людей. Моя покойная жена была прекрасной женщиной, я однажды увидел ее этими глазами и сразу понял, что она предназначена для меня. Но я не предсказатель, поэтому не знаю, сколько человек проживет. Жена после войны очень быстро заболела и умерла. Детей у нас не было, и я остался совсем один. А-а, суп, если осталось немного, можно доесть, наклонив тарелку от себя. Вот так.

Кадзу потрясенно последовала его совету. До сих пор она не бывала в ресторане с мужчиной, дававшим советы, как есть европейскую еду.

– Я по поводу будущей весны, – продолжал Ногути, не обращая внимания на выражение лица Кадзу. – Меня приглашают в Нару посмотреть в Нигацудо храма Тодайдзи ритуал извлечения воды – Омидзутори[15]. Собираюсь поехать, я такого еще не видел. А вы?

– Я тоже не видела. Меня несколько раз приглашали, но все не складывалось.

– Вот как… Может быть, отправимся вместе? Вы не заняты?

– Да, – без промедления ответила Кадзу.

До предложенной поездки оставалось еще несколько месяцев, но после согласия на нее сразу нахлынула радость, мечты воспарили ввысь. Лицо, после холодного воздуха раскрасневшееся от тепла в помещении, теперь вспыхнуло от прилива крови, и Кадзу не смогла этого скрыть.

– Да в вас прямо огонь пылает, – заметил Ногути, орудуя рыбным ножом с мелкими зубчиками.

Он казался полностью удовлетворенным, самонадеянно навязывая другим собственные наблюдения.

– Огонь… – Кадзу безумно обрадовалась сказанному, повторила: – Огонь… надо же. Я не чувствую, но многие, заигрывая, говорили, что я женщина с огоньком.

– Я не заигрываю.

Кадзу умолкла, отмахнувшись от слов Ногути, как от назойливой мошки.

Прервавшийся разговор возобновился; теперь речь зашла об орхидеях. Для Кадзу это опять была незнакомая тема, и она в вынужденном молчании слушала, как сидевший напротив немолодой человек, словно мальчишка, гордится, выдавая бесполезные знания. Она представляла себе, как лет двадцать назад Ногути высокопарно изливает все, что знает, понравившейся ему девушке.