Посланники Обители. Громовое колесо - стр. 4
– Так это я, что ли, черт? – начали, похоже, доходить до сознания кучерявого мои слова. – Ты сам-то понял, что сказал? Ты понял, кому это сказал?! Поднимайся, сам ты черт, и с жизнью своей прощайся! Руки-ноги тебе переломаю, язык вырву. В ад свой червяком поползешь. А ну, вставай быстро! Бегом отсюда, пока я до конца не разозлился. И скажи спасибо, что я лежачих не трогаю. Иначе по-другому ты уже пел бы здесь. Вон отсюда, пока я от своих принципов из-за тебя наглеца не отказался. На волоске я от этого. Ох, на волоске. Вон отсюда, убогий!
– Слушай. У нас на такие разводы даже девочки семилетние уже давно не ведутся, – вздохнул я и лениво да несколько вальяжно покрутил перед рогатым свободной рукой. – Особенно на такие смешные и наивные разводы.
– Какие разводы? Почему разводы? С чего ты это взял?
– Да, сам посуди. С какой-такой жизнью мне прощаться? С которой попрощался уже? А на новое перерождение то, что сейчас со мной происходит, ну совсем никак не тянет. Хотя бы потому, что вот точно не младенец я в люльке. А ты не мама моя, слава богам. И не папа даже. Это, значит, раз.
– Умный какой, – не удержался от ремарки рогатый.
– Опять же, – не обращая внимания на слова кучерявого, продолжил я. – С чего бы тебе было ждать, пока я очнусь? За ногу меня беспамятного в сторонку оттащил бы и всего делов. Это если я тебе мешаю здесь. А вот не стал ты этого делать. Не стал. Не знаю и почему. Да уже и не важно. Раз не стал делать раньше, не будешь и теперь. Это два.
– Я же говорил, что лежачих не бью, – пробормотал мой незнакомец, но совсем уже каким-то неуверенным, что ли, голосом.
– И, наконец. И Аид, и Люцифер, да ещё и черт. И все сразу, и все рядом. Круто, конечно. Тут не поспоришь. Да только есть здесь проблемка одна. Не может того быть. Просто не может. По определению. Здесь ты загнул. Перестарался. Это три.
– А вот тут-то ты и не прав, братец! Ох, не прав! – вдруг снова оживился рогатый и тут же, в голос, не удержавшись, расхохотался. Отсмеявшись, кучерявый хитро взглянул на меня и заговорщицким голосом произнёс. – А знаешь ли ты, дружок, куда попал-то? Пойдём, я тебе покажу кое-что. Вставай, вставай. Пойдём скорее.
– Мне и здесь хорошо… – начал было я, но тут же примолк и призадумался.
А и действительно. Куда я попал-то? И кто я вообще теперь такой?! Ведь я же погиб. Умер, значит. Насовсем! И это бесспорно. Однако же, вот он я. Руки, ноги, голова на месте. Язык тоже. С кучерявым вполне себе осознанно разговариваю. Соответственно, и в голове что-то да осталось. Мозги на месте, похоже. И не голый. Летняя майка, джинсовые шорты, кроссовки. К слову, это та одежда, что была на мне в мой последний день жизни. И, кстати! Я судорожным движением перекинул руку и накрыл ею причинное место. Вздох облегчения, совершенно непроизвольно, вырвался у меня, как только я убедился, что и там всё, похоже, в порядке. Всё на месте.
Рогатый, заметив моё последнее движение, только усмехнулся и саркастически покачал головой. Во взгляде же его теперь читалось неприкрытое ехидство.
И что мне до чьих-то взглядов. Пусть глазеет кучерявый. Пусть насмехается. От меня, поди, не убудет. Ну или, пока не убудет… Дальше будем посмотреть.
Удовлетворившись краткой ревизией своего физического состояния, я решил временно отложить вопрос “Кто я?” в сторонку и приступить к решению задачи “Где я?”. Самостоятельно. Без столь беззастенчиво навязываемой мне помощи разными, весьма подозрительными личностями неубедительной наружности.