Посланники Нибиру - стр. 34
– Инвар, – позвал его измененный протоколом голос Сыырхада, неживой и приглушенный. – Что ты затеял? Впусти меня и мы поговорим.
Филин взглянул на часы, кивнул:
– Уже скоро.
И вернулся к работе. Быстро найдя нужный файл, он вытащил его из базы, скопировал, спрятав метрические данные на место хранения и записи. И простым письмом отправил на входящую почту криминальной полиции, установив еще и старую дату, день взрыва «Менанделя» – именно тогда Кродо Тиамат подписала себе смертный приговор, предоставив Филину карт-бланш и свободный от контроля спецслужб Единой галактики траффик. Пароли доступа, мощности, посекундная тарификация каналов. Тех самых, что транслировали купные планы жертв.
– Сдохни, кса́у дева́р, – мстительно выругался и отодвинулся от монитора.
Рано или поздно кто-то наткнется на этот файл. Никто не вздумает связать его с ним. Но этот законник Тиль Теон, получит безоговорочные доказательства вины Кродо, решившей, видимо, что опасность миновала и можно вздохнуть с облегчением.
– Напрасно…
– Инвар, пусти меня. – Сыырхад был уже у двери и настойчиво стучался в нее. Где-то внизу, у пола, работала сварка – дверь медблока пытались вскрыть. Инвар засмеялся, поднимаясь со стула.
– Инвар, я знаю, ты меня слышишь. Мы должны объясниться!
– Всенепременно, – фыркнул креонидянин.
Он соединил провода в нужном порядке, приоткрыв дверь.
– Один. – он смерил взглядом охранников и скрючившегося у двери сварщика, повторил строго: – Ты можешь зайти, один.
Сыырхад помедлил мгновение, помрачнел, но кивнул – коротко и безапелляционно: своим охранникам и Инвару одновременно.
– Хорошо, пусть так.
Других идей не нашлось. После установки чипа Владу стало плохо – сперва он потерял сознание, потом, стиснув зубы, метался от головной боли.
Духов вздыхал, проверяя биотелеметрию, сравнивал динамику температур. Чип не приживался, принося Владу нестерпимую боль: весь мокрый от пота, с мутным взглядом и усмешкой, больше напоминавшей оскал, он то невидящим взглядом смотрел в потолок, то хватался за простыни так, что ткань рвалась под пальцами.
Привязывать его ремнями Духов не позволил – это бы причиняло дополнительные мучения парню. Но приставил к нему дежурных на время, пока сам работал в лаборатории и медблоке – Корсаков и Крыж по очереди сидели в палате Влада, смачивали ему губы влажной тканью и проверяли капельницы, по которым капля за каплей текло лекарство.
Лицо Влада потемнело и осунулось. Он часто и поверхностно дышал, впадая в беспамятство, и стонал, возвращаясь в сознание.
Глеб мрачнел, глядя на него.
Крыж ругал себя, что не остановил товарища, с тоской и болью поглядывал за тем, как тяжело вздымается у того грудь и пульсирует вена на виске. В один из таких дней, ближе к вечеру, дверь боязливо приоткрылась и в палату заглянула дочка Теона, розово-волосая девочка-подросток Семаль. Василий обернулся на шорох. Увидев Семаль, кивнул в знак приветствия и одновременно приложил указательный палец к губам, призывая к тишине.
Девчонка опустила глаза и покосилась на Чайку – Крыж на всякий случай проверил, достаточно ли тот прикрыт тонкой лианиновой простынью.
– Плохо ему?
– Не очень хорошо, да, – Крыж кивнул. – Ты чего хотела?