Поселок - стр. 12

– Нет, правда. Это для меня имеет большое значение…

– С женой я развелся по самой банальной причине, милая. Тебя это интересует?

– Ты мне говорил, Роберт. Из-за несовместимости взглядов, да?

Роберт вытер салфеткой губы, сказал Женечке «спасибо, дорогая», поцеловал, и устало

отвалил на кушетку.

– Что тебя волнует?

– Просто у меня в последние годы сам по себе стал возникать вопрос: что приводит

супругов, в основном мужчин, к неожиданному беспричинному разрыву? Разлюбил, как

говорят?..

Роберт пожал плечами:

– Можно и так сказать.

– После десяти двадцатилетней любви? – Женечка с презрением взглянула на Роберта,

словно это касалось именно их с Робертом, именно между ними разрыв, и по его вине, и она,

как женщина, перекладывала всю вину на мужчину, своего супруга. В этот момент всплыла

их брачная ночь, когда после безумного соития, во время бесконечных поцелуев он услышал у

своего уха ее шепот, лишенный плоти всех человеческих тормозов: «Ты меня не бросишь, не

бросишь, да?» Получается, что бы ни случилось, а он заранее обязан на всю жизнь «не

бросать» свою жену ни под каким предлогом. Своего рода – пожизненное заключение, точнее,

законное покушение на свободу его творчества. Мысль слабо сказать тяжелая – гнетущая,

уничтожающая.

– Значит, любовь может пройти после стольких лет безукоризненных духовных

отношений? Возможно ли такое?

Роберт задумался. И в самом деле, «возможно ли такое?» Что удерживает человека от

перемены?

– Наверное, в момент выбора – что оказывается сильней.

– Что?

– Свобода творчества или любовь.

13

– Боже! Это же инквизиторство, Роберт! – Женечка грустно покивала головой кому-то за

окном. – И ты об этом так хладнокровно говоришь. Разве для тебя твое творчество не важней

моей любви?

– Почему «твоей»? – Роберт, не замечая, невольно задал обнаженный вопрос. – Я не в счет?

– и вышло действительно хладнокровно, как от пресыщенности жизнью.

Женечка это, наверное, почувствовала, и не ответила. Сам по себе его вопрос уже ответ. Он

неожиданно подтвердил догадку охлаждения чувств, незаметно пришедшего в их жизнь, и

непонятно было, как к этому нужно относиться. Так же, как и он, не придавая особого

значения, видно так бывает во всех семьях, ей не знать, она впервые замужем, а у него опыт и

не волнуется, значит, уверен в том, что так и должно быть. Чувствовалась личная вина в

неопытности, вышла очень поздно, не девочка и не женщина, и Робкерт был у нее первый.

Хотя понимала, что основная вина запоздалого создания семьи лежит на родителях, на

каждом шагу твердящих дочери в расцвете юных ее лет о благоразумии советской

«порядочности» будущей супруги в получении высшего образования, а не в счастливом браке.

Меньшее – позор для советского человека, тем более – для семьи такого авторитетного лица,

как заместителя главного конструктора завода танкостроения. С уходящими годами она сама

себе не признавалась, не допускала мысли, что поезд ушел, и приходилось пользоваться тем,

что осталось. Это и унизительно и так же разумно, как все-таки нужно жить. И определить –

возникшие к каким трудностям нужно причислить – временным или постоянным. Конечно

самые опасные постоянные трудности. И если они появились у нее с Робертом, то оставалось

выяснить причину.

– Так что же удерживает супруга от перемен, если не любовь? – с нескрываемым