Поручик Ржевский и дама-вампир - стр. 17
– Других вы точно не знаете, – снисходительно произнёс Петя, а поручик хитро прищурился:
– Может, и знаю. Помнится, один учёный сказал, что человек похож на обезьяну, потому что тоже стремится залезть повыше. Обезьяна за плодами лезет, а человек – за чинами и орденами, но чем выше залезет, тем лучше обезьянья задница видна. – Ржевский громко захохотал. – Умно сказано? А? Умно?
– Кто же автор сего афоризма? – Петя чуть сморщился. Его явно раздражал смех поручика.
– Фрэнсис Сало.
– Кто?
– А господин Сало откуда родом? – спросила Тасенька.
– Англичанин, – любезно пояснил Ржевский.
– Может, это Фрэнсис Бэкон? – предположила Тасенька.
– Точно! – Поручик хлопнул себя по лбу. – Бекон, а не сало! – Ржевский с виноватой улыбкой оглядел присутствующих. – Но цитату я привёл точно. Этот Сало… то есть Бекон говорил, что человек на обезьяну похож.
– Человек – разумная обезьяна! – провозгласил Петя. Наверное, опять кого-то цитировал.
Тасенька меж тем пересказывала бабушке суть разговора, но бабушка не дослушала и громко проворчала:
– Мало ли, кто на кого похож! Вот семейство Бобричей на бобров похоже. Все кроме хозяйки. И что ж теперь?
– Вы хотите сказать, что не все люди – разумные обезьяны? – не понял Ржевский. – Есть также разумные бобры?
Тасенька повторила вопрос бабушке.
– Нету никаких разумных обезьян и бобров, – вконец рассердилась Белобровкина. – Есть только неразумные. А есть и люди неразумные.
– Но позвольте! – воскликнул Петя. – Нельзя же вот так отвергать все научные идеи! Ведь учёные…
– Учёные тоже неразумные бывают, – ответила Белобровкина, расслышав с первого раза, потому что младший Бобрич говорил громко.
– Учёные – это лучшие умы! – воскликнул Петя.
– Даже лучшие умы могут ошибаться, – осторожно заметила Тасенька. – Я недавно читала рассуждения Канта о России…
– О! – младший Бобрич весь расцвёл. – Вы читали его «Лекции о физической географии»? Таисия Ивановна, кажется, вы первая русская девушка, которая осилила это сочинение. Позвольте выразить вам мой восторг!
– Я не целиком прочла, – осадила Петю Тасенька. – Но обнаружила там много странного. Например, Кант пишет, что русские не глупы, а вскоре после этого пишет, что глупы. Этот великий ум противоречит сам себе.
Петя растерялся, хотел что-то сказать, но Тасенька не дала ему опомниться:
– А ещё Кант пишет, что в Оренбургской губернии коренные жители настолько дикие, что у них есть обезьяний хвост. И когда я это прочла, то не удержалась от улыбки. Конечно, Оренбургская губерния – глушь, но не настолько же!
– Вот и правильно, внученька, – сказала Белобровкина. – Не верь. Придумают ещё! В оренбургской степи – обезьяны! – Она насмешливо посмотрела на Петю. – Я университетов не кончала, но знаю, что в степи всё больше овцы да кони. А тут вдруг – обезьяны! Да ещё разумные! Может, в Оренбурге овцы с конями тоже разумные?
Младший Бобрич потупился, но вдруг бросил неприязненный взгляд в сторону Ржевского.
– Одного разумного жеребца я знаю. Но живёт он не в Оренбурге.
Поручик покосился на Петю:
– А где же?
Хозяйка дома тут же всполошилась:
– Не всё ли равно, Александр Аполлонович? Хотите ещё чаю?
– Нет-с, – поручик залпом допил чай и поставил чашку на блюдце. – Но я хотел бы переговорить с Таисией Ивановной без свидетелей.
Белобровкина вскинула брови: