Портрет мафии крупным планом - стр. 15
– Значит, одним человеком на картине была судья. А остальные двое?
– Их лица не были прописаны, – ответила Настя. – И Григорий Алексеевич не назвал мне их имен. Сказал, что в ближайшие дни закончит картину, и тогда сразу всем ее покажет. Он многого ждал от этого показа…
– А скажите, могли другие люди, кроме вас, видеть полотно «Делёж»? – спросил Лев.
– Наверное, могли, – кивнула журналистка. – Григорий Алексеевич был человек общительный, к нему много народу ходило. Но, с другой стороны, он мне совершенно четко дал понять, что «Делёж» намерен показывать только самым близким друзьям. В остальное время полотно будет закрыто тканью.
– Так, и кто эти близкие друзья? Может, художники? Или такие же журналисты, как и вы?
– Нет, насколько я знаю, среди журналистов у него больше друзей не было, – заявила Настя. – А среди художников… Пожалуй, ближе других ему были Лёня Шмайлис и Саша Толкунов. Но Толкунов сейчас уехал на этюды в Сызрань, его в городе нет. А Лёня здесь, я его на днях видела…
– А еще я слышал про одного бизнесмена, который скупал картины Артюхова и вообще помогал ему в жизни. Мне даже называли фамилию этого бизнесмена: некий Николай Петрович Козлов.
– Да, конечно! – подтвердила Настя. – Вот от Козлова у Григория Алексеевича точно тайн не было. Да от Николая Петровича и трудно что-то держать в тайне. С его напором, он все вмиг узнает.
– Значит, мне в первую очередь необходимо встретиться с Козловым, – заключил Гуров. – Правда, мне говорили, что бизнесмена уже два дня нигде не могут найти…
– Да, верно, я слышала эту новость. Странная история! Дело в том, что Николай Петрович – человек общительный, он всегда на виду, его все видят. Не помню такого случая, чтобы он надолго куда-то исчезал.
– Может, в загул ушел? – предположил Лев. – Бывает, знаете, у мужиков такая слабость – начинают пить, и пьют день, два, три…
– Нет, с Николаем Петровичем такое не могло приключиться, – покачала головой девушка. – Он у нас, так сказать, исключение из правил. Практически не пьет. На всякого рода фуршетах и приемах глоток вина выпьет – и все. Сколько я с ним общаюсь, никогда не видела его пьяным.
– Да, действительно необычное качество, – согласился Гуров. – Что ж, оставим Козлова пока в стороне. Тогда я, пожалуй, пойду по прежнему маршруту – на улицу Барнаульскую, чтобы увидеться с женой, а теперь вдовой Артюхова.
– Да, с Натальей Романовной вам надо поговорить, – кивнула Настя. – Но… Знаете, есть еще один человек, который может много рассказать о Григории Алексеевиче. Больше меня может рассказать!
– И кто же это? – поинтересовался Гуров.
– Это Боря! Ну, Борис Игоревич Сорокин. Он работает в краеведческом музее, но по натуре он скорее искусствовед. Вот кто любит живопись Григория Алексеевича, так это Борис! Какие тонкие статьи об этом пишет! Правда, денег это ему не приносит…
– Ну, если бы наши увлечения приносили нам еще и деньги, жизнь была бы сплошным праздником, – заметил Гуров. – А она скорее похожа на сплошные будни. И где же мне искать вашего «искусствоведа по натуре»? На работе или дома?
– А хотите, я ему сейчас позвоню? – предложила Настя. – Объясню, кто вы, почему хотите с ним встретиться… Думаю, он не откажется. Он был близким другом Григория Алексеевича и наверняка захочет помочь в вашем расследовании.