Портрет девушки в черном цвете - стр. 4

Она пригляделась к мужчине внимательнее. Ну, такой, в самом расцвете. Роста, правда, как говорится, среднего. Но лицо, лицо волевое, волосы темные, практически черные, хотя несколько седых волосков на висках уже есть. Но ему это только к лицу. Понятно, что не юноша. И глаза необыкновенные, практически черные. У кого она видела такие глаза? Кира обернулась к картине.

– Да, девушка, Вы не ошиблись, – мужчина говорил по-русски совсем с легким, неуловимым акцентом. – Меня зовут Генрих Шварцберг. Я хозяин этого места.

Кира встретилась с ним взглядом. Да, конечно, он был похож на женщину на портрете. Хотя взгляд у него был более доброжелательным, не таким надменным. В общем, он выглядел более земным, естественным. Ольга тоже, наконец, опомнилась и прервала молчание уверениями, что они попали сюда совершенно случайно и уже уходят.

Девушки прошли мимо барона, изо всех сил стараясь сохранять внешнее спокойствие, но он, кажется, совсем не смотрел на них.

На пороге Кира задержалась и обернулась. Генрих стоял у картины и задумчиво разглядывал портрет. Словно ощутив взгляд, барон обернулся. Смущенная, что ее поймали за подглядыванием, Кира подняла глаза на картину. Что-то в изображении поменялось, как будто возраст картины изменился, или возраст женщины на картине. А может, она потеряла внутреннюю силу… Взгляд красавицы потускнел, сияние камня поблекло.

Кира прикрыла дверь со странным чувством, что так и должно было быть.

– Госпожа баронесса! Художник приехал.

Софи оторвалась от чтения и подняла глаза на вошедшего управляющего.

Здесь, в Вене, было замечательно. Как жаль, что Генрих после свадьбы не позволял ей проводить много времени в столице. Но, может быть, потом они будут больше ездить все вместе. Она, муж и дети. Конечно, так и будет.

– Скажите, Карл, это тот художник, которого рекомендовал мой муж?

– Да, госпожа Шварцберг. Возможно, лучший сейчас в Вене. Академик Императорской академии художеств в Санкт-Петербурге. Ходят слухи, что скоро станет профессором и здесь. Работает при дворе.

– Зови!

В комнату вошел нестарый еще человек. Худощавый. С острыми чертами лица и живыми, внимательными глазами. Он поклонился, но сразу было заметно, что делает он это только из уважения к даме, а не к ее титулу.

– Госпожа баронесса! Разрешите представиться, меня зовут Иоганн Баптист[2]. Ваш муж заказал мне ваш портрет.

– Да, я знаю. Прошу называть меня Софи. Муж, наверно, сообщил вам, что мы бы хотели не слишком затягивать с работой. Мне скоро нужно будет вернуться в наше имение.

– Я готов приступить уже сегодня. Где мы сможем работать?

– Карл покажет вам. А я пойду переоденусь.

Спустя какое-то время она стояла перед художником. Иоганн с некоторым удивлением окинул женщину взглядом.

– Вы хотите, чтобы я изобразил вас в этом платье? У вас траур? – осторожно спросил художник.

– Таково желание Генриха, барона Шварцберга, – опустила глаза баронесса.

– Не часто встречаешь женщину, которая позволяет своему мужу определять, как ей выглядеть на собственном портрете. И этот камень у вас на груди, он вам совсем не идет. Это тоже желание мужа?

Софи попыталась осмыслить слова художника. Конечно, он прав, этот камень совсем не гармонирует с цветом ее глаз, да и рыжеватым волосам больше подходят те изумруды, которые она носила раньше. Женщина нерешительно прикоснулась к кулону. Нет, Генрих не может ошибаться, именно с этим камнем она будет выглядеть как надо. Как надо. Все сомнения отпали, и она с улыбкой подняла глаза на художника: