Портартурцы. 1940—1942 - стр. 43

По проселочной дороге от места боя к станции тянулся обоз пятого полка, а за ним моряки тащили затвор от орудия Кане.

– Пушка-то хорошая. Дала бы жару японским канонеркам, да не успели ее установить, – пояснили матросы Подковину. Вдруг обоз остановился.

– Генерал Фок едет на позицию, – пробежала весть от одного солдата к другому.

– Да, кажись, поздно, – усмехнулись матросы. – Проспал старичок.

Фок гарцевал около двуколок и кричал:

– Кто отдал распоряжение о передвижении полкового обоза? Полковник Третьяков?! Немедленно вернуться двуколкам обратно. Патроны нужны только на позиции.

Подковин отъехал в сторону, выжидая момент, чтобы приблизиться к генералу. Фок вертелся в седле. Глаза его налились кровью, губы вздрагивали, руки нервно теребили поводья. Он выходил из себя. Главные фазы боя прошли без него. Оказывается, пушки почти все сбиты. Артиллеристы, раненые и здоровые, покинули по приказанию полковника Третьякова свои батареи.

«Как же это все быстро случилось? – подумал генерал. – Проклятье! Письма и телеграммы Куропаткина внесли тлен. Никто не заботится о сохранении позиций, о восстановлении боя… Все думают об отступлении в крепость, А Дальний? Что мы будем делать с проклятым выкидышем, с игрушкой Витте?»

Фок резко повернул лошадь и увидел подъезжающего к нему Подковина.

– Давай сюда, что там?

– От командира второй батареи четвертой стрелковой Восточно-Сибирской артиллерийской бригады полковника Лапэрова.

– Как дела на левом фланге? Далеко японцы?

– Очень далеко.

– Далеко, говоришь? Я так и знал, ударят к вечеру. Передай полковнику, чтобы зорко следил за берегом и не оставлял Тафашинских высот до особого распоряжения. Передвигаться к деревне Модзы не стоит. Пусть сам выберет в этом участке безопасную позицию.

Подковин повторил слово в слово распоряжение генерала.

– Я тебя уже где-то видел. Курить хочешь?

– Не курю, ваше превосходительство.

– Напишите, что я сказал, – обратился генерал к адъютанту, – и добавьте, что подкрепление левому флангу будет послано немедленно.

Самый жаркий бой был утром на правом фланге. Третья батарея подполковника Романовского, пострадавшая в бою третьего мая, выехала на закрытую позицию у высоты близ деревни Лиудятен. В этот день и прислуга батарей и командный состав вели себя весьма осторожно. Котловина скрывала пушки, а с горки, что была несколько правее, прекрасно были видны и японские движущиеся полки и орудия, нагло выдвинутые у восточного берега залива Хунуэза.

Утренние лучи солнца очень хорошо освещали складки местности и скопление в них неприятеля.

– Сегодня на нашей улице праздник, – говорил бомбардир-наводчик Ерофеев, раненный при стычке третьего мая.

С наблюдательной горки прибежал канонир Петров, поддерживающий связь между батареей и горкой.

– В залив входят военные суда!

В тот же момент раздались резкие выстрелы девяти дюймовых корабельных пушек. Прислуга батареи в страхе присела. Но через минуту все повеселели. Тяжелые снаряды посыпались на неприятеля. Это стреляли с канонерской лодки «Бобр» и с двух миноносок. Наши близлежащие батареи, забыв осторожность, еще ожесточеннее включились в бой. Японские колонны не выдержали и быстро откатились к деревушкам Мадятен и Яндятен. Прислуга японских батарей, расположенных по линии старых китайских укреплений на восточном берегу залива Хунуэза, бросила орудия и укрылась в ближайшие лощины.