Портартурцы. 1940—1942 - стр. 26
Коневязов заучил несколько слов русско-китайского жаргона и при каждой встрече старался ободрить хозяина двора, который ходил понурив голову. Орловец решил доказать своему хозяину, что ему обязательно надо выезжать из Наньгуалина.
– Ты что же, добрый человек, сидишь здесь, а не уезжаешь куда-нибудь подальше от войны? Лошадь у тебя есть, арба есть, – ну и в путь.
Китаец смотрел на орловца и разводил руками.
– Капитан шанго… Моя бутунда.
По-видимому, хозяин предполагал, что солдат желает получить от него какую-то вещь. Про себя Коневязов думал:
«Почему китаец остался здесь? Почему не уехал на север вместе с другими? Японцы высадились, путь перерезан. Жаль, что ли, ему покидать родную деревню? А жена беременная, вот-вот разрешится… Как ему растолковать?»
Однажды вечером он подозвал хозяина к арбе.
– Тебе надо ходи, скоро надо ходи.
Китаец снова недоумевал. На двор вышла старуха. Девочки подбежали к орловцу, они уже привыкли к нему.
– Что, опять сахару захотели? Дам сахару, дам, – засмеялся канонир и посадил детей в арбу. Повернувшись к хозяину фанзы, он сказал:
– Бабушку усади, мадама усади, а потом айда. – Коневязов впрягся в арбу и провез ее несколько шагов к воротам.
Девочки смеялись и махали ручонками, а китаец ничего не понимал. Серьезность, с какой говорил орловец, тревожила его. Он растерянно посмотрел кругом и, присев на корточки посредине двора, закурил трубку.
– Тунда? – спросил орловец.
– Бутунда, – ответил китаец, и на его лице отразилась досада.
На другой день канонир остался дневальным. Женщины часто выходили из фанзы и посматривали на знакомого русского солдата, который с важным видом ходил по двору, охраняя мешки с ячменем и тюки сена. Около полудня хозяин Подошел к орловцу, взял его за руку и подвел к углу фанзы. Навстречу им вышел китаец с бледным лицом; осмотрев артиллериста, незнакомец поклонился и сказал по-русски:
– Здравствуйте. Я пришел сюда по просьбе хозяина. Вы у него что-то просите, а он не знает, что именно. Скажите мне, и я передам ему.
«Эге, какой обходительный», – подумал орловец.
– Ничего я не прошу и ни в чем русский солдат не нуждается. Почему он остался в деревне, а не уехал, как другие крестьяне?
Незнакомец переговорил с хозяином фанзы, ответил:
– У него семейная тайна.
– Когда скажет тайну, тогда и дам ему совет.
Китайцы долго совещались.
– Вопрос касается его жены. Она должна через месяц родить. У него нет сына. Нам, китайцам, без сына нельзя. Оракул сказал: если его жена разрешится под крышей предков, то у них будет сын. Вот он и ждет.
– Закавыка. Крыша предков? Собственный дом, значит. – Коневязов задумался. – А ты скажи ему, что жена должна родить под открытым небом. Оно и есть крыша предков. Поняли?!
Переводчик, открыв рот, расширил глаза, а солдат с увлечением продолжал.
– Небо – наша общая крыша во веки веков. Фанза хозяина новая. Стало быть, его отец, а тем более, дедушка, не могли в ней родиться. Спроси.
В глазах переводчика мелькнули искорки удовлетворения.
– Он говорит, что отец родился на севере.
– Так я и знал! – воскликнул орловец. – Пусть забирает семью и едет подальше отсюда. Да чтобы жена его обязательно под открытым небом родила. Тогда будет сын.
Крестьянин, выслушав слова переводчика, радостно закивал головой:
– Шанго, капитан!