Порочный. Скандальный роман - стр. 26

Клянусь, ничего не планировала.

Про мокрые трусики просто пошутила и, возможно, даже хотела… просто подразнить мужчину?

Слишком плохая идея для девушки, которая во всем уступает этому мужику, но уж как есть… Живя в состоянии вечного напряжения быстро учишься огрызаться, делать вид, что тебе плевать, и… кусать в ответ!

Четко оформленной идеи не было. Нет, ничего такого…

Но потом меня как будто черт дернул. Стало стыдно при взгляде на лейку душа. Стыдно от того, как я об нее терлась, представляя на месте сантехнического устройства пальцы отца подруги.

Пошлый гад. Завел меня так, что я сошла с ума…

Поэтому я, рассыпав еще не просохшие волосы по плечам, схватила мокрые трусики.

Где находится спальня Рахмана, я хорошо запомнила.

Но, кажется, забыла, что мне туда соваться не стоит!

Однако во мне заголосила какая-то тайная обида, зависть забурлила, закипела в очередной раз уязвленная и сбитая почти на нулевой уровень самооценка…

С трусиками в руках я вхожу в комнату Рахмана, не представляя, куда их деть.

Потом взгляд падает на шкаф из темного дерева. Мои светло-бежевые трусики будут на нем выделяться. Но повесить некуда!

Тогда я повесила трусики на темный абажур торшера, сдвинув его на середину комнаты так, чтобы сразу бросился в глаза, если мужчина зайдет.

Ох, как славно! Держите мокрые трусики, Рахман Исаевич.

Очень мокрые… Я их даже не отжала, как следует.

Была ли я довольна собой в этот момент? Нет, разумеется!

Просто это было хоть какой-то слабой компенсацией…

Призрачной.

Вот только улизнуть после проделки у меня не получается.

Слышу, как Рахман отчитывает кого-то по телефону, направляясь в спальню.

Сердце екает.

Мой пульс сходит с ума от звука его тяжелых, уверенных шагов.

Топ-топ-топ к двери.

Вот-вот застукает на месте преступления…

И я… снова не придумала ничего лучше, кроме как, погасив верхний свет, забраться в постель Рахмана, столкнуть в сторону подушки и укрыться одеялом.

Уже находясь там, под легким, но теплым одеялом, я вдруг поняла, что… можно было спрятаться за тяжелой шторой, и это было бы намного безопаснее, а так… я… словно на ладони.

Если Рахман включит свет и посмотрит… Пздц, если он посмотрит на кровать!

Хочу ли я этого?

Нет, конечно! И да… Да, хочу, да, не хочу!

Это слишком горячо и слишком быстро.

Он взрослый и в отцы мне годится, повторяю себе. Старый, наглый, волосатый мамонт, твержу разумом.

И горячий, и мускулистый, и сексуальный, и слишком хорошо целуется, возражает сердце.

Все женское во мне вообще явственно напоминает, как я чувствовала себя во время его жарких поцелуев и как представляла продолжение, мастурбируя в душе. В целом, это не ново, трогать себя, имею в виду. Я все-таки взрослая девочка, у которой есть желания и нет парня, достойного, чтобы их удовлетворить. Но, блин… То, что я делала сегодня, то, как жадно я это делала, не было еще ни разу. Да я… Я же чуть лейку душа не изнасиловала, представляя, что это… он, отец Амиры.

Отец Амиры. Можно было бы добавить, отец подруги, но какая из нее для меня подруга. Так, знакомая… Себе на уме. Дружит ради выгоды. Впрочем, я такая же – терплю общество Амиры ради деньжат ее отца.

Корысть нашептывает: из этого уравнения можно удалить переменную в виде Амиры. Просто включить суку, как я это умею, и оборвать все общение – с ней, и… наслаждаться общением – с ним. Тем более он умелый, нам будет хорошо, сладко, запретно и до безумия жарко.