Порочные удовольствия - стр. 10

– Все сделаю, парень. Секунду – самолет готов к вылету. Капитан Джим ждет указаний.

Конечно, ждет. Потому что я забыл. Я потираю виски и закрываю глаза.

– Скажи капитану, что я скоро буду.

– Хорошо.

Я вешаю трубку и направляюсь в спальню. Вся одежда, которую по моему распоряжению прислали для Холли, словно смеется надо мной, пока я пакую чемодан. Я понятия не имею, что я должен упаковать для того, чтобы валяться у нее в ногах, и я ни разу не был на концерте музыки кантри. А поскольку у меня нет фланелевых рубах и ковбойских сапог, я бросаю в чемодан джинсы, футболки, несколько костюмов – потому что никогда не знаешь, когда они тебе могут понадобиться – и все остальное свое дерьмо.

И я выхожу из пентхауса менее чем через десять минут. Я собираюсь найти свою жену.

В Нэшвилле, за несколько часов до рассвета, я паркую арендованный «мерседес» у тротуара перед многоквартирным домом, который уже пережил свои лучшие дни.

И это здесь живет Холли?

Моя злость на ее студию возрастает по экспоненте. Они делают на Холли огромные деньги, а она не получает почти ничего за свою работу. Сволочи. Но это скоро изменится.

Подойдя по растрескавшемуся асфальту к крыльцу, я читаю имена жильцов рядом с дверью. Прежде чем я нажимаю на кнопку звонка, кто-то выходит и придерживает дверь, чтобы впустить меня. Так что я могу направиться прямо наверх, потому что гребаной охраны здесь нет.

Если верить табличке на входной двери, квартира Холли располагается на четвертом этаже, под буквой «Е». А на дверях лифта висит объявление «лифт сломан», написанное выцветшим черным маркером. Можно лишь догадываться о том, как долго висит это объявление. Но одно мне чертовски ясно – Холли больше не проведет ни одной ночи в этой дыре.

Я взбегаю по лестнице, перепрыгивая через три ступени, и стучу в дверь. Вежливо, насколько могу.

И жду.

Никакого ответа.

Я снова стучу. Уже не так вежливо.

Ответа нет, и я принимаюсь колотить в дверь.

– Холли, открой эту чертову дверь!

Дверь напротив приоткрывается, и высовывается белобрысая голова в дредах.

– Эй, ты, уймись. Некоторые здесь пытаются уснуть.

Не обращая внимания, я продолжаю колотить в дверь.

– Ее здесь нет, парень. И я не думаю, что она скоро вернется.

Судя по графику гастролей, которые Кэннон прислал мне по электронной почте, они должны были прибыть в Даллас лишь послезавтра к вечеру.

Я поворачиваюсь к укурку.

– Откуда ты знаешь, что ее там нет? И откуда ты, черт возьми, можешь знать, что она нескоро вернется?

– Уймись, братишка. Я видел, как прошлым вечером она выходила из квартиры с чемоданом в руках.

Я не спрашиваю, почему он смотрел, как Холли выходит из квартиры с чемоданом, потому что это не имеет значения. Она больше не вернется сюда и не увидит этого парня.

Выйдя из дома, я звоню Кэннону.

– Она уже уехала. Выясни, где они выступают.

– Уже выясняю.

– Сейчас же. Пока я жду на трубке.

– Я же сказал, уже выясняю, Крей. Постой, я кое-что нарыл. Похоже, у них незапланированный концерт.

Я забираюсь в «мерседес» и тащу свою задницу к самолету.

– Ты что, смеешься надо мной? – спрашиваю я у охранника, стоящего между мной и дверью, ведущей за кулисы театра «Мажестик» в Сан-Антонио.

– Никто не имеет права входить сюда без пропуска, а у тебя пропуска нет.

– Но моя жена находится там.