Порочные идеалы - стр. 14
Створки дверей распахнулись, и Нора предстала перед своей семьей. Пять лиц повернулись к ней с выражением шока, раздражения – или и того и другого.
Как приятно, когда тебя встречают родные.
– Нора! – Руки Констанс были крепко сжаты у нее на коленях. – Мы уже думали, что ты не придешь.
За столом оставались два свободных места. Тиски, сдавливающие грудь Норы, наконец ослабли. Она успела на завтрак раньше бабушки.
– Точнее, надеялись, что я не приду. – Щелчком пальцев Нора вновь активировала чары бриза, чтобы захлопнуть за собой двери. Не то чтобы для этого была необходима магия. Вся суть в том, что Нора могла себе это позволить. Констанс открыла было рот, потом снова закрыла, пытаясь подобрать вежливый ответ. Ее сестра, Клеменси, ее опередила.
– Мы волновались! – Клеменси была достаточно тактична, чтобы изобразить на лице беспокойство. Они с Констанс походили на близнецов, хоть и не были ими на самом деле. Констанс было семнадцать, Клеменси – пятнадцать. У обеих классические светлые локоны Хольцфаллей и молочно-белая кожа. Сегодня они даже оделись в одинаковые платья: одно желтое, другое розовое. Как фарфоровые куколки, слепленные по одному образцу.
– Мы как раз говорили, что надо отправить за тобой рыцаря. Мы это говорили, верно? – Клеменси махнула рукой в сторону сэра Галдрика Риддера, стоявшего у дверей подобно безмолвной статуе. Нора не сумела подавить смешок. У Клеменси не было права посылать рыцарей даже в магазин, а уж тем более за Норой. Не говоря уже о том, что за ней наверняка отправили кого-то в тот самый момент, когда обнаружили ее побег из-под надзора.
На столе, накрытом белой льняной скатертью, красовались семь сервировочных майоликовых тарелок с изящной росписью, четырнадцать пар серебряных вилок и ножей с ручками из слоновой кости и семь высоких хрустальных бокалов с выгравированными магическими узорами, призванными охлаждать напиток.
А также древний топор, воткнутый в самый центр стола.
Обычно Мерси Хольцфалль предпочитала ставить на это место вазы с каллами, но сегодня был особый день. Пусть их семья уже давно не работала лесорубами, традиции остались прежними.
Нора не в первый раз видела древний топор Онора Хольцфалля. Но сейчас, вонзенный в стол, он пробудил в ней предвкушение, которого никогда не пробуждал, вися на стене бабушкиного кабинета.
Констанс была старшей из кузин, но ее, вопреки обычаю, не усадили по правую руку от главы семьи. Это место пустовало, дожидаясь Норы. Должно быть, из-за этого на лице Констанс застыло такое кислое выражение.
На другом конце стола, предназначенном для наименее важных особ, сидело предыдущее поколение. Точнее, то, что от него осталось.
Когда-то у Мерси Хольцфалль было пятеро детей.
Проспер, Грейс, Верити, Пейшенс и Вэлор.
Из них в живых остались трое.
Но лишь двое присутствовали в гостиной.
Дядя Проспер, отец Клеменси и Констанс, развалился на стуле, угрюмо вертя в пальцах серебряный зачарованный портсигар, сохранявший сигареты свежими. Пустая трата магии. Дядя Проспер никогда не давал сигаретам залежаться.
Рядом с ним с идеально прямой спиной сидела тетя Пейшенс, кидая на брата раздраженные взгляды каждый раз, когда портсигар ударялся о стол. Напротив расположилась ее дочь Модести.
Примечательно, что тети Грейс нигде не было видно.