Порочные чувства - стр. 28
– И вот, – мрачно повторил Марат. – Ты в курсе, что нельзя раздавать обещания всем? Иногда приходится выбирать.
– Прости, что подвела.
Сама от себя не ожидала, но я вдруг всхлипнула – неужели он сейчас от меня откажется? И все зря? Всё? Я ведь… я еще больше сегодня маленького захотела, такой же уютный комочек, как Камила. Чтобы любить, наблюдать, как меняется, как растет.
Я тоже хочу! И даже больше – я готова!
Но Марату не объяснить, что не могла я Кристине отказать, и более того – не жалею об этом.
– Мне, правда, не очень хорошо. Много таблеток выпила, вот и заснула.
– Ты чем-то болеешь? Говорила, что здорова.
– Я здорова, – в панике ответила я.
Не верит.
И сейчас развернется, и уйдет.
Может… может, к лучшему? С этим мужчиной как по канату над пропастью, я боюсь его. Меня в принципе все мужчины пугают, а Марат… я ведь не справляюсь.
Наверное, я бы разревелась, если бы Камила снова не захныкала. И вместо жалости к себе я вспомнила то, что в сети прочитала – таких маленьких деток каждые два-три часа кормить нужно.
Она голодная.
А Марат… уйдет, не уйдет, так что мне – под ноги ему в слезах бросаться, и молить не оставлять меня? Ну уж нет! Хочет – дверь открыта, потом я пожалею, наверное, но сил моих нет чтобы прогибаться.
По крайней мере сегодня.
– Еще раз хочу извиниться, – ровно произнесла я, и тяжело поднялась с кровати. – Я должна была следить за временем. Не уследила. Я бы в любом состоянии, даже при смерти приехала бы в ресторан, если бы не заснула. Моя вина. А теперь прости, мне нужно Камилу покормить.
Я вышла из комнаты, уверенная, что это конец. Шаги Марата за спиной я слышу. Сейчас я пойду на кухню, а он в коридор. Откроет дверь, и выйдет. И не станет помогать мне искать папу. И ребенок… ну, в конце-то концов есть ЭКО.
Однако, обидно.
Включила на кухне свет, и полезла в холодильник. Достала бутылочку, и вздрогнула от вопроса Марата:
– Что с тобой? Тебе, правда, плохо?
– Правда. Так заметно? – обернулась к мужчине.
Он не ушел. Но почему?
– Заметно. Врача почему не вызвала?
– Это ерунда.
– Ты бледная, как смерть. Почему мне не сказала о самочувствии? Я не зверь, чтобы «умирающую» – едко передразнил он меня, – заставлять на банкете веселиться. Думаешь, я такой изверг?
Я поставила молоко разогреваться, и призадумалась.
Мне ведь и в голову не приходило написать Марату, что мне плохо. И не потому, что мы мало знакомы, а… просто. Никому и никогда не было до этого дела. Миша вообще пытался меня убедить, что я притворяюсь.
– То есть, ты бы нормально воспринял, если бы я написала тебе, что не смогу приехать в ресторан? – не поверила я.
И не зря не поверила.
– Нет, я бы воспринял это ненормально, и решил бы убедиться, не врешь ли ты. Но одного взгляда при свете хватило бы, чтобы убедиться. Давай ребенка, уронишь, – Марат нахмурился, и буквально забрал у меня из рук Камилу. – Что за дура тебе младенца доверила? Ты шатаешься.
– Выбора не было.
– Садись. Я скорую вызову, – Марат кивнул на стул, но я продолжила стоять.
И смотреть на него с Камилой на руках. Её личико скривилось в недовольстве от голода, а Марат, как обычно, выглядит собранно и мрачно. Но… что-то в этом есть – он с ребенком на руках.
«Даже не думай об этом!» – дала я себе мысленную оплеуху, и продолжила заниматься молоком.