Порочные чувства - стр. 13
– Думала, тебе такое не понравится.
– Почему ты так думала?
– Ну, – она замялась, смутилась, – ты же богат.
– И?
– Богатые не едят борщ.
– Кто тебе такое сказал?
Алика опустила глаза.
Забавно наблюдать за сменой выражений на ее живом лице.
Я привык иметь дело с женщинами иного склада – со сдержанными, знающими себе цену, и строго следящими за собой. Включая мимику. Лица холеные, холодные, и зачастую не понять – любят тебя, ненавидят, хотят, планируют убить, или же размышляют о новой сумочке.
Алика же не скрывает ничего. Попросту не умеет, даже не задумывается об этом. Испуг, паника, обида, злость – даже тени этих эмоций отражаются на ее лице, в глазах светятся.
– Девочка, я люблю простую еду. Чаще всего – грузинскую. Попробовал я всё, когда деньги появились, но предпочитаю не извращаться, а есть. И сплю я не на антикварной кровати из Версальского дворца, а на вполне себе обычной. Унитаз у меня тоже не золотой, кстати.
– Про унитаз за столом не говорят, – нахмурилась она. – И я не девочка, а Алика! Хватит меня так называть!
– Почему же? – спросил с интересом, насадил кусок мяса на вилку, и отправил в рот.
Вкусно.
– Мне странно, что такой большой человек не в состоянии имя запомнить. Глава огромной компании. Несолидно как-то, – съязвила Алика.
– Браво, – похлопал в ладони. – А если серьезно?
– А если серьезно, то, во-первых, имя свое я люблю. А во-вторых, девочкой, солнышком, зайкой и деткой я себя называть не позволю.
– Почему не позволишь?
Азарт во мне поднял голову. Кто-то пытается показать зубки, надо же.
– Других «девочек» называй девочками, – выдала Алика. – А меня по имени. Иначе я, знаешь, тоже могу называть тебя… ну… ладно, всё, – она сердито раскрошила кусочек картофеля в тарелке, но ни одной ложки так и не проглотила.
– Вообще-то, никого другого я девочкой не называл. Только тебя, – усмехнулся, глядя на эту непосредственную воплощенную сердитость.
Девочка она и есть.
– Я не хочу знать, как, кого, и в какие моменты времени ты называл.
– Ну ты и разошлась! Но называть я тебя буду так, как сам захочу. Имя свое ты любишь, я понял, – кивнул. – Не расскажешь, почему?
Алика удивленно взглянула на меня. В ее глаза смотреть невозможно – огромные, живые, и… добрые. Редко такое можно увидеть. Не красоту, а доброту, даже в таких малых проявлениях. Сразу совесть грызть начинает, и чувствую себя большей сволочью, чем я есть на самом деле.
– А почему тебе это интересно?
– Хочу поближе тебя узнать.
– Да? – еще сильнее удивилась Алика.
Тему я эту завел, чтобы про ее отца спросить. Начал издалека, но черт, мне и правда интересно, кажется. Не только наблюдать за сменой выражений на красивом лице Алики, но и слушать ее. Голос медовый. Не высокий, но и не низкий. Единственная ассоциация – мёд. Она говорит, и мёд льется – густой, янтарный, блестящий.
Девочка-мёд.
– Папа с мамой в Ялте познакомились, и… ну, меня там и сделали. В Ялте. Папа очень любил фильм «Асса», и в честь главной героини фильма меня и назвали.
– В честь той, которая жила с бандитом, а затем убила его?
Алика пожала плечами, не соизволив дополнить ответ. Владимир Веснин в своем репертуаре – «счастливое» имя дочери дал, ничего не скажешь.
– Я посмотрел твое рекомендательное письмо. Ты стажировалась в Бразилии, верно?
– Я там жила с одиннадцати лет, – Алика поморщилась.