Порочная невинность - стр. 33
Да, на нее смотрели в упор глаза, которые ничего не могли видеть. Над темной рябью воды поднималось чье-то лицо, спутанные светлые волосы зацепились за корни старого дерева.
Дыхание Кэролайн стало прерывистым, оно вырывалось из горла короткими скулящими всхлипами, пока она, спотыкаясь, пятилась назад. «Не смотри, не смотри!» – говорила себе Кэролайн, но не могла отвести глаз от этого лица, от того, как вода плескалась у подбородка, как солнечный луч мерцал в плоском, ничего не видящем безжизненном взгляде. И лишь когда ей удалось наконец закрыть свое лицо ладонями, она смогла набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы крикнуть. Крик отозвался эхом, ударившись о темную воду, и вспугнул птиц с веток деревьев.
Глава 4
Тошнота уже почти прошла. Кэролайн отставила стакан, сделала глубокий вздох и стала ждать, когда Берк Трусдэйл покажется из-за деревьев.
Он не попросил ее пойти вместе с ним: очевидно, ему достаточно было один раз взглянуть на нее, чтобы понять, что она не сможет пройти и десяти шагов. Даже сейчас, когда она сидела на верхней ступеньке крыльца и руки у нее почти перестали дрожать, Кэролайн не могла вспомнить, как добралась от пруда до дома.
Кажется, она потеряла по дороге туфлю. Одну хорошенькую сине-белую туфлю из пары, купленной несколько месяцев назад в Париже… Остекленевшими глазами Кэролайн уставилась на босую ногу, испачканную грязью и травой, потом нахмурилась и движением носка сбросила вторую туфлю. Пусть уж лучше обе ноги будут босые. Ведь, в конце концов, кто-нибудь может подумать, что она сошла с ума, раз сидит здесь в одной туфле. Особенно если учесть, что в ее пруду плавает мертвое тело…
Но тут желудок Кэролайн опять сжала судорога, она испугалась, что сейчас исторгнет из себя всю тепловатую воду из-под крана, и уронила голову на колени. Как же она ненавидит эту свою слабость! Ненавидит страстно, как может ненавидеть лишь человек, недавно выздоровевший после долгой изнурительной болезни. Слабость и неумение себя контролировать…
Сжав кулаки, Кэролайн постаралась собрать все свои душевные силы и оттащить себя от края опасной пропасти. Какое право имеет она быть такой слабой, ранимой и сходить с ума от страха? Ведь она живет, она жива, она в полной целости и сохранности. В отличие от той бедняжки…
Когда в подъездную аллею въехал автомобиль, Кэролайн подняла голову и поднесла вялую ладонь к глазам, чтобы получше разглядеть большой пикап, пробирающийся сквозь чересчур длинные ветви деревьев, обвитые диким виноградом.
«Давно надо было их обстричь», – машинально подумала Кэролайн. Она слышала, как ветки хлещут по кузову с уже поцарапанной кое-где краской. В сарае должны быть садовые ножницы. И лучше всего этим делом заняться с утра пораньше, до наступления жары…
Машина остановилась возле автомобиля шерифа, и из нее вылез худой, как проволока, человек с галстуком красного цвета, туго завязанным узлом на сморщенной индюшачьей шее. На нем была белая рубашка с короткими рукавами и белая шляпа на густых угольно-черных волосах. Под глазами висели мешки, под подбородком – складки кожи, словно когда-то лицо было полным. Черные слаксы удерживались в должном положении красными подтяжками, на ногах сияли гуталинным блеском тяжелые черные туфли. Кэролайн они показались армейскими. Однако потрескавшийся врачебный саквояж выдавал профессию владельца.