Порченый подарок - стр. 75
– Тш-ш-ш-ш, Ликоли. – Бора обхватил ладонями мои щеки, и только тогда я поняла, что трясусь всем телом. – Просто опустись, ничего сверх этого не прошу.
Хоть голос его звучал мягко и успокаивающе, я заметила, что в ярких голубых глазах свирепствует буря.
– Прости, что со мной вот так, – пробормотала я, снова чувствуя себя униженной, никчемной, не той, кого стоило бы желать… любить. За что? Я не могу даже дать своему мужу то, что наверняка он с легкостью получал от любой нормальной женщины. Той же Друзы.
– Ты не будешь извиняться! Уж не за такое и не тогда, когда мы голые! – рыкнул Бора слишком неожиданно после только что звучавшей нежности, что я, сильно вздрогнув, поскользнулась коленями и плюхнулась на него.
Мое лоно в таком положении прижалось к основанию его плоти, и все тело от макушки и до поджавшихся судорожно пальцев ног пронзила шокирующая огненная вспышка. Я уставилась на мужа, который стремительно раскинул свои сильные руки и сжал края ванны, словно срочно нуждался в чем-то, за что можно держаться. Или удерживать себя от чего-то?
Анализировать это я моментально перестала, когда его крепкий, подобно древесному, ствол дернулся между нами, а Бора быстро откинулся спиной на бортик и сдвинулся чуть ниже подо мной. Возникшее от этого трение окончательно ошеломило меня и выбило все остатки равновесия, связные мысли. Охнув, я вцепилась в его широкие плечи, иначе бы точно свалилась из-за сокрушительной дрожи, промчавшейся по телу. Ничего и близко такого я не испытывала прежде.
Едва первая вспышка затухла, я ощутила, как все нутро заныло и сжалось от этого, как от потери. Мое тело взывало о повторении этого ошарашившего опыта? Да, совершенно точно так и было. Я уставилась в лицо супругу, ища в его выражении хоть какую-то подсказку, понимание, что происходящее нормально. Но, похоже, он не собирался ни подсказывать, ни подталкивать меня, лишь глядел из-под полуопущенных век тяжко, голодно, поглощающе, дыша рвано и сипло и сжимая руками края бочки, так что толстые доски потрескивали. Он предоставлял мне самостоятельно решить, как и что возможно здесь и сейчас между нами, отдавал мне все права и контроль, дарил время и шанс познавать все для себя в том темпе, с которым я могла справиться, и мое сердце наполнилось благодарностью за это.
Потянувшись излить эту благодарность в поцелуе, я всхлипнула от новой волны потрясающего давления, появившейся в центре моего тела. Забыв на полпути, по какой причине я начала это движение, просто шевельнула бедрами смелее и захлебнулась в стоне у самых губ Бора. И повторила это чуть увереннее, получив в награду сбивающее с ног своей остротой удовольствие, внезапно усиленное ответным стоном мужа и мощной дрожью, охватившей его.
– Еще, Ликоли, – взмолился он, и я послушалась, ведь и сама возжаждала еще и еще.
Стала скользить по его пульсирующей в ритме нашего, казалось, общего пульса, плоти, уже никак не сдерживая своих вскриков, терлась там внизу самым чувствительным местом, ноющими сосками о мужскую грудь, жадными губами о его губы. Это стало подобно восхождению или преисполненной дикого азарта погоне, и награда мне пока была неизвестна, но уже невыносимо желанна. Остановиться чудилось равносильно падению на камни с высоты, опомниться, не достигнув вершины, – невозможно, запретно, смертельно, и я впилась в мужа уже ногтями, потому что держаться пальцами было недостаточно, и ускорилась, подгоняемая хриплыми прерывистыми «еще-еще-вот-так-вот-так» мольбами-приказами супруга, как вдруг он содрогнулся всем огромным телом и, откинув голову, издал долгий гортанный стон, судорожно выгнулся мне навстречу, поднимая на себе, лишая мои колени опоры и усиливая давление между моих ног до запредельного, и в низ живота ударила огненная вспышка много-много сильнее предыдущих и воспламенила всю мою кровь без остатка, подожгла каждый уголок тела и молниеносно испепелила разум.