Порченый подарок - стр. 63
Вдруг впереди раздался свист совершенно иной тональности, чем тот, каким подгоняли лошадей, я бы даже назвала его предупреждающим.
Бора напрягся, уставившись вперед, его лицо потемнело и пробрело какое-то свирепое, хищное, но при этом предельно собранное выражение, совсем не такое, как в моменты гнева, что мне пришлось увидеть. Он снова стал выглядеть устрашающим… и все же не пугал меня, а, наоборот, заставил пялиться во все глаза на его резкие черты, пока не одернула себя и не приподнялась, чтобы тоже попытаться разглядеть хоть что-то. Бора же властно нажал на одеяло на уровне моей груди, вынуждая оставаться на месте, при этом я уловила отзвук слов, переданных воинами по цепочке, и, кажется, это было «только следы» или что-то в этом роде. Я открыла рот спросить, как муж оборвал меня:
– Расскажи мне о своем детстве, Ликоли, – попросил он как ни в чем не бывало с прежней широкой улыбкой, которая глаз не затронула.
– Что? – удивилась я такой скорой его перемене.
– Как ты жила, что любила, что тебя радовало, что огорчало? – перечислил он.
– От чего ты пытаешься меня отвлечь? – прямо спросила в ответ.
Всадники перестали дурачиться, теперь ехали молча и, как мне чудилось, с особой пристальностью всматривались в чащу.
– Тебе не о чем волноваться, пока я рядом, – нахмурился Бора.
– Я ведь не гостить сюда приехала, супруг, – возможно, резче, чем следовало, возразила ему. – И ни в твоих, и ни в чьих силах быть рядом со мной каждую минуту постоянно. У предводителя должно быть достаточно дел, кроме как сторожить свою жену. И я не настолько пуглива, как тебе показалось, просто желала бы знать, чего мне следует опасаться.
– Ничего! – почти грубо отрезал Бора. – Моей жене бояться нечего! Все, что тебе всегда будет нужно, – это скрываться за моей спиной и верить, что у твоего мужа достанет сил защитить такой хрупкий цветок от чего угодно! Потому что так и есть!
Что же, очевидно, у нас займет некоторое время, чтобы донести до моего супруга, что я не совсем и цветок – уж сидеть и взирать на мир из-за его широких плеч всю жизнь точно не намерена.
Дальше мы ехали молча. Бора поглядывал на меня и вроде и порывался что-то сказать, но так и не сделал этого. Я же тоже предпочитала не отвлекать никого болтовней, потому что хватало ума понять, что не просто так эти огромные мужчины пребывают настороже. Трещать, как бестолковая беспечная птица, сейчас ни к месту.
Как ни странно, я умудрилась как-то уснуть, хоть вроде и пялилась во все глаза вокруг. Проснулась, только почувствовав, как будто лечу. Бора поднял меня, как была, в ворохе одеял, и куда-то понес.
Копыта анирских лошадей загрохотали по, похоже, деревянному настилу, вокруг зазвучало много голосов, не только мужских, но и женских, детских, что обменивались приветствиями. Запахло дымом и пищей, отчего мой желудок тут же заурчал, и я распахнула глаза, чтобы увидеть кучу народу, снующего с факелами.
– Чего ты больше хочешь, Ликоли: дальше спать или же поесть? – спросил Бора, пока я силилась рассмотреть подробности в суетливом мельтешении света и темноты вокруг.
– Папка вернулся! – зазвенел над толпой тонкий детский голосок, прежде чем я успела ответить, и мой супруг быстро поставил меня на ноги, и, приседая, с радостной улыбкой раскрыл свои объятия прыгнувшей ему на шею девчушке лет пяти.