Попутчики - стр. 25

– Все, тащ генерал-лейтенант, – неожиданно спокойно сказал старшина. – До них уже километра три, не достанут.

«Горизонт» набирал высоту. В углу экрана мелькали данные альтиметра: 300… 400… 550…

– Поднимись до семисот – и осмотримся, – подал голос кавторанг.

Камера обежала горизонт. Ничего. Ни дымка, ни паруса.

– Кхм… – прокшлялся Фомченко. – Майор, вы, кажется…

Андрей стряхнул с себя оцепенение.

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант. По моему мнению, это немецкая подводная лодка, тип «UB». Малая, прибрежного действия. Немцы отправили несколько таких на Черное море в пятнадцатом-шестнадцатом годах по железной дороге. Их еще называли «головастики» или «швейные машинки кайзера».

– В тысяча девятьсот пятнадцатом году? – медленно произнес Фомченко, в упор глядя на Андрея. – То есть ты, майор, утверждаешь, что это – подводная лодка времен Первой мировой?

– Утверждаю, товарищ генерал-лейтенант. То есть я могу ошибиться, но не очень сильно. Возможно, это «UC», подводный минзаг. Одну лодку этого типа, «UC-13», выбросило штормом на турецкий берег, потом ее раздолбали русские эсминцы.

– Отставить подробности. Что у них есть – торпеды, артиллерия?

– Вряд ли, товарищ генерал-лейтенант. Орудий на лодках этого типа нет, только пулемет. Правда, на «UC-13» поставили трофейную британскую пятидесятисемимиллиметровку… Две торпеды, если это тип «UB». Если «UC» – только мины, двенадцать штук в шести наклонных шахтах.

– Что скажешь, капитан? – Марченко повернулся к кавторангу. – Они для нас опасны?

– Ну, торпеда есть торпеда. – отозвался тот. – Но – нет, не думаю. Если это и правда лодка начала ХХ века, мы засечем ее задолго до выхода на дистанцию торпедного залпа. И мины увидим. Правда, глубинных бомб у нас нет, и противолодочных торпед тоже, но как только эта хреновина всплывет – раскатаем с безопасной дистанции. Скорость у нее ничтожная, верно, Андрей Владимирович?

– Так точно, тащ кавторанг. Семь узлов в надводном положении и меньше пяти – в подводном.

– Вот и отлично, – буркнул генерал. – Тогда держитесь за этим корытом так, чтобы нас не обнаружили. Надо посмотреть, что за звери тут еще водятся. И внимательнее на радаре, не хватало проспать турецкий фрегат или вертолет!

– Во время Первой мировой вертолетов не было, – напомнил Андрей. Фомченко поморщился.

– Не следует думать, майор, что начальство дурее вас. А вдруг это вовсе не 1915-й? Вот вы готовы дать гарантию?

– Виноват, товарищ генерал-лейтенант, – смутился Андрей. Фомченко прав, конечно: мало ли какие еще сюрпризы могла подкинуть лиловая воронка?

Миноносец вынырнул из туманного марева, словно чертик из табакерки. Его приближение я чуть не проспал: ласковое солнышко, легкая качка и отпустившая после появления самолета тревога – нашли! увидели! спасут! – сделали свое дело. Опомнился, когда до низкого, вытянутого в длину, подобно гоночной восьмерке, корпуса оставалось метров триста. Жирная угольная копоть стелилась над волнами подобно дымовой завесе: все четыре трубы старались вовсю, нещадно загрязняя окружающую среду. Не корабль, а ночной кошмар активистов Гринписа.

Вот, значит, как… Если гидросамолет времен Первой мировой еще можно списать на народных умельцев, то с боевым кораблем это не прокатит. Я всего раз в жизни видел такой в натуре – в музее города Варна, где братушки ухитрились сохранить миноносец «Дръзки». Кстати, накатывающий на меня корабль очень его напоминал – разве что четыре трубы вместо двух, да сам и заметно побольше. На носу – матрос с отпорным крюком; по борту бронзовые, потемневшие от морской воды буквы: «Заветный». Все правильно – миноносец типа «Лейтенант Пущин», одна из восьми единиц этого типа на Черном море. Доцусимская постройка, угольные котлы, три торпедных трубы, две семидесятипятимиллиметровки, пулеметы… Спасибо тебе, лиловая воронка, – где бы я еще увидел такую прелесть своими глазами?