Популярная философия. Учебное пособие - стр. 31

Как видим, первобытному человеку ничего не оставалось, как объяснить окружающий мир через самого себя, через свои занятия, образ жизни и чувства, сказать себе, что все вокруг такое же, как и он. Человек распространил (экстраполировал) свои черты на внешний мир, наделил его своими свойствами и качествами. Все вокруг, по его представлениям так же, как и он живет, то же самое чувствует и тем же самым занимается. На уровне мифологического сознания человек не только не отделяет себя от мира и не противопоставляет себя ему, он, напротив, отождествляет себя с миром, а мир – с собой. Он равен миру, и мир равен ему. Человек и мир – одно и тоже, а значит, в мифологии нет разделения на объект и субъект, они равны друг другу, слиты воедино. Но где нет объекта и субъекта, там нет и познания. Если человек един с миром, то надо ли его познавать? если он и мир – одно, значит, человек уже все знает о мире. Но осознает ли он это знание? Не осознает. Получается парадокс: человек все знает о мире, но не ведает об этом. Это незнание знания и есть главная особенность мифологического состояния.

Было бы неправильно полагать, что мифологическое сознание – явление давно ушедшей эпохи. В сегодняшней жизни мы вполне можем наблюдать его. Ребенок от рождения примерно до трех лет находится полностью в мифологическом пространстве. Присмотритесь к нему внимательно: он не выделяет себя из мира, а все окружающее для него – такое же, как он сам. Если младенец ударился, например, о стол, он стучит по нему, наказывая предмет, причинивший ему боль, пусть столу тоже будет больно, чтобы он больше никогда не обижал маленького. Посмотрите на детские рисунки: неодушевленные предметы – шкафы, тарелки, пылесосы – изображены с глазами, ушами, улыбками. Все вокруг ребенка живет и чувствует, все одушевлено, так же как для первобытного человека одушевлен окружающий мир. Это перенесение человеком своих качеств на все окружающее называется антропоморфизмом (от греч. антропос – человек и морфос – вид, форма), то есть приданием внешнему миру человеческих черт. Нам кажется, что ребенок наивен и ничего не понимает, но возможно, что, находясь в единстве с миром, он знает о нем все, только на своем особом первобытном, мифологическом уровне. Какие истины мироздания и какие глубины сущего были открыты древнейшим людям и доступны младенцам? Наше сравнение тех и других не просто аналогия. Вспомним, что онтогенез повторяет филогенез, то есть, что человеческий эмбрион за девять внутриутробных месяцев проходит в сокращенном виде несколько миллиардов лет эволюции всего живого на земле. Почему бы не предположить, что в первые три года своей жизни человек кратко повторяет несколько тысячелетий первобытности.

Трехлетний возраст считается в психологии кризисным. Его часто называют вторым рождением. Ребенок начинает понимать, что мир вокруг него совсем не такой, как он, но неодушевленный и чужой. В этом возрасте он впервые начинает употреблять слово «я», то есть выделяет себя из мира, выпадает из него, утрачивает свое первоначальное с ним единство, выходит из мифологического сознания и постепенно становится похожим на нас – взрослых.

Так же и первобытный человек по мере своего исторического взросления начал понимать, что он – единственное разумное существо посреди неразумного мира. Он не только выделил себя из него, но и противопоставил себя всему окружающему. Когда человек выпал из мира, он превратился в субъект, все вне его стало объектом, и появилось познание как стремление человека вернуться назад – к объекту, к единству с миром. Но, единожды отпав от него, он уже не может вернуться к утраченной целостности. Теперь, тщетно пытаясь постичь внешний мир, человек признается себе, что ничего о нем не знает. И он прекрасно понимает это. Получается новый парадокс: знание незнания. Мифологическая стадия существования заканчивается.