Попакратия - стр. 10
– Что ни день, то пригар.
Казалось, это был хороший знак.
– Как там с битками? Подошли? – срезала углы Полоска Света.
– Че? – Игорек сморщил лоб, словно напрягал память, потом слишком старательно попытался артикулировать шипящие: – А вы как, ниче не знаете?
– О чем?
– Ну вы, блин, даете. Там это. Не получилось ничего с ними, короче. Жека потом разберется. У него все.
Выпивший, Игорек совсем не заикался. Друзья насторожились.
– При чем тут Жека?
– Ну, у него они. Его ж битки-то? Ну вот. У меня не получилось. Ему принес.
Ребята не поняли, откуда Игорьку известна связь битков и Жеки, но на всякий случай промолчали. Будь Игорек помладше, его бы, может, даже и набуцкали сгоряча, но довольно сложно предъявлять что-либо старшаку такого роста.
Во двор возвращались угрюмыми. Первым осенило Саню.
– Капец. Жека обо всем узнал. Точно. И подговорил Игорилу не покупать у нас битки.
– Напрямую купит у него, – вторым въехал Стас.
– Вот это обломище.
– Игорила – придурок самый настоящий.
– А может, правда на заводе не подошли?
– Ты тупой? Че он тогда не нам их отдал, а Жеке? Жека точно все узнал.
– И как мне теперь вернуть мои пятьсот рублей? – встревожился Башка. – Пацаны, ведь я ему даже не свои деньги дал.
Никто теперь не хотел попадаться Жеке на глаза. Если он узнал, за какую цену они хотели перепродать его битки, то это была безусловная подстава. Все, в общем, были не в настроении. Повернулся к Башке один только Саня.
– Знаешь, Башка, ты сам отчепорил, вот сам и разбирайся. Нам туда явно идти незачем.
Если даже Саня был так жесток, то что Башке мог ответить Стас? Может, даже хорошо, что он сидел и молчал.
Пятьсот рублей были дороже страха и чести, и Башка пошел один. Жека шарился на расслабоне в своем дворе и был в превосходном настроении.
– Че, баблишка донес? – как ни в чем не бывало спросил он.
– Не донес, – мрачно ответил Башка. – Сделки не будет.
– Почему?
Башка не до конца понимал, издевается Жека над ним или правда ничего не знает об их многоходовом абсурде.
– Ну вот так. Не будем мы покупать твои битки.
Жека пожал плечами.
– Я же говорил, что с вами так всегда. То «будем», то «не будем». Не взял бы аванса, остался бы без штанов.
– Верни мне пятихат, пожалуйста.
– Какой пятихат?
– Ну аванс.
Настроение у Жеки в половину секунды сменилось на противоположное.
– А чой-то? Ты же мне его дал как гарантию. Сделки не было – я его забираю.
– Так ведь битки у тебя.
– И что? А я тебя штрафую. Налог на потраченное время.
У Башки все сжалось внутри.
– Я же попросил: пожалуйста.
Жека заржал:
– А если я тебя за «пожалуйста» попрошу свои подошвы облизать, сделаешь?
– Ну ты и сука, – не ожидал сам от себя такой дерзости Башка.
– Че? – вскипел Жека. – Пшел из моего двора. Щас тебе ватник сломаю.
– Отдай бабло, вор!
– Я у тебя не просил битки покупать, это тебе надо было. Сначала научись бизнес делать, а потом приходи, вафля. Жри жмых, пингвин. Фофан тряпочный. Алависто, тряпка полывая.
Так сказал Жека Башке, а тот развернулся и ушел из двора. Было в этой ситуации и что-то хорошее. По крайней мере, теперь Жека обращался к Башке напрямую, как к человеку, личности. Он говорил ему «ты». А это уже был диалог, это уже было что-то.
Единственным соревнованием, в котором Башка мог выиграть пятьсот рублей, чтобы отдать их Виталзу, была чунька – простая игра на монетки, когда бросаешь пятак ребром, и если он переворачивается «орлом» – становится твоим, если «решкой» – его бьет твой соперник. Правда, обычный выигрыш редко составлял больше тридцати рублей в день, но Башка все же стал шаландаться по дворам, чтобы найти, с кем можно поиграть и получить копейку, играл он на крепком уровне, выше среднего.