Попаданка в Злодейку. Ректор, это не я! - стр. 22

— Они тяжелые.

— Вот поэтому-то я вам и нужна, — заверяю я госпожу и беру те авоськи, что кажутся наиболее грузными. Не ошиблась. Словно кирпичи внутри. — Куда нести?

Женщина растерянно указывает в конец улицы, берет оставшиеся сумки и плетется.

Мы идем недолго и молча. Я отмечаю про себя яркие здания, чтобы запомнить обратный путь. А женщина глядит под ноги и иногда на меня.

Красивые улицы заканчиваются, мы сворачиваем к частным домам, огороженным самыми разными заборами. Я не ошибаюсь, решив, что самый худенький из них — тот, что нам нужен.

Однако за кривой калиткой стоит весьма симпатичный домик со свежей отделкой, которая явно не по карману женщине.

— Проходи внутрь, — говорит она мне, когда я решаю оставить авоськи на пороге и ретироваться. — Хоть водой тебя напою.

Пить, конечно, хочется, но я не из корыстных целей вызвалась помочь. Думаю отказаться, но, видя, что женщина чуть ли не валится с ног, решаю задержаться ненадолго. Может, действительно, врача нужно будет ей позвать.

— Ставь сюда, — просит она меня, указывая на столик в небольшом, но хорошо обставленном зале.

Часть мебели старая, а часть новая, красивая. Опять-таки, не по карману бедной женщине.

— Садись, — произносит та и уходит на кухню.

Я послушно присаживаюсь, чтобы не вызывать у женщины лишних опасений, а глаза так и ползут по антуражу, цепляясь то за занавески в цветочек, то за старый шкаф, похожий на то, что у нас использовали в советские времена. А затем останавливаются на альбоме.

Он лежит открытым на столике возле меня. Одна за другой идут карточки маленькой девочки на руках у этой самой женщины, только помоложе. Значит, у нее есть дочь.

Интересно, почему она не помогает матери, когда та так изнеможена?

Девчонка взрослела и превратилась в красивую барышню с густыми каштановыми волосами. На одном из снимков она стояла у той самой Академии, где я теперь учусь. Так мы можем быть знакомы?

— Узнала? — спрашивает у меня женщина, и я понимаю, что она уже какое-то время стоит в дверях и наблюдает за мной.

— Это ваша дочь? Очень красивая, — улыбаюсь я.

— Была красивой, — отвечает госпожа с такой болью, что она откликается в моем собственном сердце. — Ее зовут Ларетта. Но вы и так это знаете, да, леди Сьерра?

8. Глава 8. Озорник

Меня поражает такой шок, что я не могу пошевелиться.

Смотрю во все глаза на эту несчастную женщину и понимаю, что сейчас натворила. Я привела монстра к женщине, которая едва не потеряла дочь по вине той, в чьем теле я нахожусь.

Паника колоколом бьет в мозгу, я не могу из себя выдавить ни слова.

— Я … я… — Только и получается у меня хлопать дрожащими губами.

Женщина горько улыбается, а ее глаза, наполненные болью, скользят с меня на алюминиевую кружку.

— Держи, — говорит, протягивая ее мне. И я, как умалишённая, цепенею на месте.

— Не отравлена, — шепчет она то, о чем я даже и не подумала по простоте душевной.

Напротив, я не могу понять, почему женщина дает воду той, кто едва не отнял у нее самое ценное? Она ведь любила дочь. То есть любит до сих пор, и очень сильно.

Так и смотрю в ступоре на женщину, на протянутую воду, пока не раздается звук хлопнувшей двери.

— Матушка. — Звучит этот голос.

Я должна была его узнать, но слишком обескуражена происходящим. Не опомнилась даже тогда, когда господин ректор во весь рост показался в дверях.