Попаданка в постель Верховного жреца бога смерти - стр. 22

Неожиданно возник жар в районе копчика и распространился по всему телу. Я удобнее сел в кресле, вслушиваясь в речи старого жреца – самого старого из всех жрецов в нашем храме, поэтому его голос звучал тихо с противным скрипом, будто кто-то гвоздём по стеклу водил.

Жар спал, оставив смутное предчувствие беды.

– Это всё? – уточнил, когда скрежет затих.

– Осталось решить, что делать с садом, и рассмотреть заявки на ритуалы, – подал голос младший жрец, усердно записывающий мои решения и приказы.

– Сад?.. – Я на мгновение прикрыл глаза, вспоминая сколько людей в распоряжении храма. – Отправьте послушников, пусть тренируются на живых объектах. Приставьте кого-нибудь из младших жрецов, кто покажет и проконтролирует их тренировку. Выделите пять прислужников, чтобы те снабжали их едой и водой с кухни. Тренировку объявите завершённой после того, как блюда оставшиеся со вчерашнего стола будут съедены или сад будет уничтожен окончательно.

По комнате разнеслись восхищённые шепотки, кто-то упомянул правильный выбор Мароука. А я поторопил присутствующих, чтобы быстрее разобраться с оставшимися делами и проведать «жену».

Озираясь по сторонам, выискивала подсказки об этом мире. Вчера я здесь уже проходила, но не особо запомнила обстановку. Картины и огромные гобелены украшали серые стены, перемежаясь с настенными светильниками. Изображения впечатляли яркими красками и размахом представленных сцен, но с таким же успехом я могла бы разгадывать триптих Босха «Сад земных наслаждений»: ясно, понятно. Вкушать радости жизни – плохо, можно сгореть в синем огне за свои аппетиты. Но, что, мать вашу! делают эти двое? Зачем им раковина в человеческий рост? Все на картине голые – так чего стесняться?!

Но нет, художник решил показать все грани удовольствия, которые скрывал этот мир, засунув одну из пар в раковину, оставив снаружи конечности любовников и чью-то задницу. И вот она никак не клеилась с ногами, вызывая вопрос: двое ли людей там спряталось? Вероятно, такой задумка и была. Или же художник по-быстрому наляпал не то, но в таких масштабах, что с первого взгляда и не заметишь нестыковки. Фыркнув на извращённые умы, чьи мысли во всех мирах сходились, двинулась дальше.

Прохладный воздух лёгкими порывами пробирался под ткань платья: оно больше подходило для прогулки по парку в жаркое лето, а не по холодным коридорам, пронизываемым сквозняками. Я поёжилась, отмахнувшись от идеи сбегать в комнату за чем-нибудь тёплым. Нельзя было рисковать, возможно, единственным шансом спокойно оглядеться.

Дойдя до колоннады, я заметила арочный выход на открытую террасу, залитую солнечным светом. Понадеявшись согреться под ласковыми лучами, а заодно осмотреться, уверенным шагом покинула полумрак коридора.

Солнце приняло меня в жаркие объятия. Я прищурилась, наслаждаясь теплом. Приблизившись к перилам, глянула вниз и охнула – высоко. Голова закружилась, но монолитная балюстрада не дала бы мне так просто упасть.

Прикрыв глаза, отпрянула от края. Всего три этажа, если не изменяет мне память, хотя вчера было не до подсчёта поворотов лестницы, но потолки в коридоре и комнате были намного выше привычных, поэтому и выходила такая головокружительная высота. А внизу море зелени с тёмными прогалинами. И люди, словно муравьишки, бегут по узким тропинкам куда-то по своим делам.