Попаданка в беременную. Лишняя жена дракона - стр. 7

Я не проиграю снова, малыш. Обещаю. Эта мысль придала мне сил, и, обессиленная борьбой чужих истин, я провалилась в тяжелый сон без сновидений.

Разбудил меня солнечный луч, пробившийся сквозь щель в тяжелых шторах, и звонкий смех.

— Кристен! Сестренка, просыпайся! Посмотри, какой чудесный день!

Лея влетела в комнату, словно порыв свежего ветра. Она была одета в легкое платье цвета утреннего неба, ее платиновые волосы сияли в солнечном свете. Она распахнула шторы, и комната наполнилась светом.

— Я распорядилась, чтобы нам накрыли на террасе. Представляешь? Теплые булочки с джемом и твой любимый жасминовый чай!

Чай. Это слово ударило меня, как пощечина. Я заставила себя улыбнуться, хотя внутри все сжалось в ледяной комок.

— Звучит… чудесно, — медленно произнесла я.

— Тогда чего мы ждем? Давай я помогу тебе одеться!

Она вытащила из огромного шкафа сложное на вид платье из тонкой шерсти. Я смотрела на все эти шнуровки, крючки и нижние юбки с тихим ужасом. В моем мире были джинсы и футболки. Здесь, чтобы просто одеться, требовалась посторонняя помощь. Лея, весело щебеча, помогла мне справиться с этим квестом. А потом усадила меня перед зеркалом и взяла в руки щетку.

— У тебя такие прекрасные волосы, — промурлыкала она, проводя щеткой по прядям. — Дамиан всегда говорил, что они похожи на лунный свет.

Ее прикосновения были нежными. Ее голос был ласковым. Но я сидела, напряженная как струна, и чувствовала, как по спине бегут мурашки. Каждое ее слово, каждый жест я теперь пропускала через фильтр подозрений. Это было невыносимо.

Когда мы наконец спустились вниз и вышли на залитую солнцем террасу, я увидела, что стол действительно накрыт. Белоснежная скатерть, фарфоровые чашки, серебряный чайник, от которого поднимался тонкий ароматный парок. Все было идеально.

Кроме одной детали.

За столом, в плетеном кресле, спиной к нам, сидел Дамиан. Он медленно пил кофе из темной чашки, глядя на утренний сад. Его присутствие мгновенно разрушило всю пасторальную картину, наполнив воздух звенящим напряжением.

Лея тоже замерла на пороге.

— Доброе утро, — пролепетала она, явно не ожидав его здесь увидеть.

Он не обернулся. Он просто поставил чашку на блюдце, и звук фарфора о фарфор прозвучал в утренней тишине оглушительно громко. А потом он сказал, его голос был холодным и ровным, как поверхность замерзшего озера.

— Лея. Оставь нас.

7. 7

Слова Дамиана повисли в утреннем воздухе, холодные и острые, как осколки льда. Лея замерла. На ее лице промелькнула тень разочарования, но она тут же скрыла ее за маской послушания.

— Конечно, — прошептала она, бросив на меня быстрый, сочувствующий взгляд, и почти бегом скрылась в доме.

Я осталась одна. В западне.

Солнце грело, пели птицы, пахло розами и свежесваренным кофе. Но для меня вся эта идиллия мгновенно превратилась в ледяную, стерильную операционную, где я была объектом для препарирования. Я чувствовала себя бабочкой, пришпиленной к столу его тяжелым, изучающим взглядом.

Паника подкатила к горлу липким, удушающим комом. Мой бывший муж был ублюдком, да. Он был громким, агрессивным, его гнев был похож на лесной пожар — всепоглощающий, но предсказуемый. Я знала, когда он взорвется. Я знала, как его потушить или где от него спрятаться.

Этот мужчина был другим. Его ненависть не кричала, она молчала. Она была в том, как напряжены его плечи под тонкой тканью рубашки, в том, как он держал чашку, в абсолютной, непробиваемой пустоте его глаз. Это была ненависть не лесного пожара, а арктического ледника — медленная, безжалостная и способная раздавить все на своем пути.