Попаданка в беременную. Лишняя жена дракона - стр. 4

Сад. Теплый день. Радовалась солнцу.

Это было как смотреть фильм о чужой жизни. Жизни какой-то Кристен, которая гуляла в саду. Я же в это время, наверное, умирала на полу своей пустой квартиры, прижимая к груди телефон, из которого мне сообщили, что моего Алешки больше нет.

Я снова посмотрела на свои руки. На тонкое запястье. Потрогала волосы — мягкие и шелковистые, не мои, вечно пересушенные дешевым шампунем. Я осторожно провела ладонью по своему животу. Плоскому. Я еще ничего не чувствовала, кроме легкой тошноты, но я знала. Знала, что там, внутри, уже зародилась жизнь.

И это знание не приносило радости. Оно приносило только первобытный, животный ужас.

— Не думай сейчас об этом, — мягко сказала Лея, неверно истолковав мой жест. — Не думай о его словах. Дамиан сказал это в гневе. Он не такой. То есть… он сложный, но он не чудовище. Он не отберет у тебя ребенка, я тебе обещаю.

Она верила в то, что говорила. Ее искренность была почти осязаемой. Она видела перед собой свою сестру, напуганную жестокостью мужа. Она не знала, что передо мной стоит не просто угроза. Передо мной стоял призрак моего прошлого. И я знала, на что способны такие мужчины, как Дамиан. Я знала, что их решения нерушимы, а обещания ничего не стоят.

Я не его жена. Я не Кристен. Я — женщина, у которой уже один раз отняли все. И я каким-то непостижимым образом оказалась заперта в чужом беременном теле, чтобы пережить этот ад снова.

Нет.

Мысль была тихой, но твердой, как сталь. Нет. Не в этот раз.

Друзья, в рамках литмоба хочу познакомить вам с другой историей о попаданке в беременную https://litnet.com/shrt/9e7t

Я умерла в своём мире одинокой женщиной за шестьдесят, так и не познав материнства. А очнулась в теле юной леди Оливии Райвен— и тут же услышала приговор: «Пустоцвет. Развод. Ссылка».
Муж-дракон изгнал меня в заброшенное поместье на краю света, считая бесплодной. Он не знал, что я уже ношу под сердцем его наследника.

4. 4

Лея оставалась со мной до самого вечера. Она принесла легкий бульон, который я с трудом заставила себя проглотить, рассказывала какие-то светские сплетни, пытаясь меня отвлечь, и без умолку строила планы о том, как мы будем воспитывать малыша. Каждое ее слово о крошечных чепчиках и колыбельных было для меня пыткой, но я молча кивала, поддерживая маску слабой и напуганной женщины. Я не могла позволить ей увидеть ту ледяную пустыню, которая образовалась у меня внутри.

Когда в комнате сгустились сумерки, и служанка зажгла свечи, Лея наконец ушла, пообещав зайти утром. Тишина, наступившая после ее ухода, была оглушительной. Я осталась одна. Наедине со своими мыслями, своим страхом и своим чужим телом.

Я медленно села в кровати. Слабость все еще окутывала меня, но разум, обожженный ужасом, работал на пределе. Я смотрела в темноту за окном, где смутно угадывались очертания деревьев, и снова и снова прокручивала в голове слова Дамиана.

«Его отправят… Там о нем позаботятся».

Каждый раз эта фраза отдавалась в груди тупой, разрывающей болью. Я вспоминала, как кричала на бывшего мужа, умоляя его не садиться за руль пьяным. Как он оттолкнул меня, усмехнулся и сказал ту же самую фразу: «Я о нем позабочусь, не лезь». Он тоже был уверен в своей правоте. В своем праве решать. И его решение стоило мне сына.