Попаданка по обмену, или Альма-матер не нашего мира - стр. 34
Единственное, крыса сидела не абы как, а с чувством, изображая бастующего арестанта. Привстав на задние лапы и уперев передние в стекло, Аля раскачивалась из стороны в сторону. Два передних резца грызуна противно щелкали о нижнюю челюсть, вызывая ассоциации с захлопывающимся капканом. Мелким таким капканом, но весьма болезненным. В покусательских намерениях зверька можно было не сомневаться. Причем метила она именно на должность дегустатора Рины.
Иномирянка же ее мужественно игнорировала и мило улыбалась этому надоеде Дейну. Причем искренне и задорно. Ее улыбка была настолько подкупающей, что ее можно было считать коррупционным правонарушением. Вердж за все время их знакомства впервые видел подопечную такой открытой, легкой, светящейся радостью.
– Я тут смотрю, вы хорошо устроились, – раздраженно протянул некромант.
– Хорошо – это зыбкое пограничное состояние между «уже не отлично» и «еще не плохо», – Отвечая на выпад, Рина назидательно подняла палец вверх. – А мы тут устроились просто замечательно.
– Ну да, ну да… – Вердж и сам не понимал, почему в его душе при виде этой идиллической картинки поднимается волна недовольства.
Рина
Появление некроманта в комнате у меня вызвало стойкую ассоциацию с бородатым анекдотом: «Возвращается муж пораньше с работы…» Во всяком случае выражение лица у него было соответствующим. А еще его: «Ну да…»
Во мне боролись воспитание и неприязнь. Победили пресловутые нормы этикета.
– Присоединишься? Дейн заваривает потрясающий чай.
– А действие гламуреи с тебя снимать уже не нужно? – Сарказм в голосе некроманта можно было резать ножом, настолько он был материален.
– Нужно, но это не повод вести себя невоспитанно с таким замечательным соседом.
Дейн, будучи лишь слушателем разговора, завороженно смотрел то на меня, то на своего кумира. Крысявка, в отличие от первокурсника, действию гламуреи не поддавалась и продолжала раскачиваться из стороны в сторону, как матрос на палубе, и расшатывать стеклянную тюрьму в надежде: «Авось перевернется».
– Вот сниму с тебя действие зелья, и тогда посмотрим, как на тебя, обычную, отреагирует Дейн.
Я задала не к месту мучивший меня вопрос:
– Дейн, кстати, а ты по расе кто?
Знаю, некультурно, спроси у нас в той же Америке у смуглокожего: «А у вас в роду, случаем, негров не было?» – запросто пятнадцать суток схлопочешь за разжигание межнационального конфликта (или как это сейчас называется?), но любопытство сгубило не одну Еву.
Парень, по-идиотски улыбаясь, ответил не сразу.
– Человек.
Надо заметить, что с первого мгновения нашей встречи он был такой – смущенный, краснеющий и какой-то располагающий. Простой такой парнишка. Его эмоции легко можно было понять: он переодевается, а в этот момент незнакомая девица со скелетом крысы на голове таранит его окно. Но вот что отличает природного интеллигента от «выдрессированного»: последний на нестандартные ситуации реагирует соответственно обстановке, а первый отвечает в соответствии с нормами этикета даже на посыл из трех великих (икса, игрека и переменной из высшей математики).
Дейн был интеллигентом природным, потому как на мое фееричное появление предложил выпить чашку чаю.
Я в первый раз проникала таким образом в мужское общежитие, хотя бы по той простой причине, что в университетской общаге деления на мужские и женские крылья не было. Зато были этажи. Этаж, где селили студенток, и этаж, где обитали парни. Впрочем, и это разграничение было условным. На общей кухне вечером собирались как те, так и другие. Поэтому-то, ввалившись в комнату, меньше всего ожидала получить приглашение на чай.