Попаданка-огородница, сорняк не пройдет! - стр. 3
Обзавожусь секретным оружием
– Что ты там увидела, страхолюдина? – орет мне в лицо девушка, и я ловлю себя на мысли, что знаю ее. У меня в голове какой-то странный диссонанс. Я словно помню две жизни. Одну свою, Кошкинскую, а вторую вот этой девушки, которая такая худая, словно анорексией больна, в чьем теле я оказалась.
– Еще раз голос повысишь на меня, я тебя поколочу, – говорю это спокойно и ровно, но, видимо, что-то изменилось в моем взгляде, из-за чего на лице девчонки отразилась такая злоба, что ее всю перекосило.
– Только попробуй руку поднять, тебя матушка со свету сживет! – шипит эта неугомонная мне в лицо. Кажется, ее зовут Зельда.
– Кажется, уже, – бурчу себе под нос, одергиваю и отряхиваю грязное платье.
– Что? – и Зельда хмурится, то ли не поняв, о чем я говорю, то ли просто не расслышав.
Просто мне пришло одно такое простое уравнение в голову. Если где-то прибыло, значит, где-то убыло. И если я погибла смертью храбрых в неравном бою с автомобилем после душевного напутственного слова старухи из магазина семян и оказалась в таком гостеприимном теле юной сироты, то значит, эта девушка тоже почила на вспаханном огороде. Информацию о том, что юная дева – сирота, мне подкинула моя новая память. Вывод напрашивается сам собой. На теле нет ран или повреждений. Тело девицы худое и изможденное. В смысле, теперь мое тело. И все просто. Девушка умерла от голода. Вернее, это выглядит как уснула и не проснулась. Я про такое читала когда-то, еще в школе. Ужасная смерть, хоть и безболезненная.
Пока думала и приводила платье в порядок, Зельда, не дождавшись от меня реакции, толкнула в плечо, отчего я даже пошатнулась.
– Ты че, оглохла?! – орет бесстрашная девка. Ну, даже у моего Кошкинского терпения есть предел. На глаза попала лопата, одиноко валяющаяся рядом со мной. Видимо, перед смертью Майя вскапывала грядки. Кстати, девушку зовут так же, как и меня, и, видимо, это сработало притяжением, и моя душа пришла в это тело. Наклоняюсь и поднимаю, в руке слегка подбрасываю, словно взвешивая.
На лице Зельды сперва промелькнуло непонимание, потом удивление. И финальная эмоция – это был страх. Она начала орать и понеслась через перекопанный огород в сторону дома. Я даже сперва сделала вид, что гонюсь за сводной сестренкой, но голова снова закружилась. И я, пройдя несколько шагов, просто остановилась и, воткнув лопату в землю, оперлась на нее всем телом, чтобы перевести дух. Нехило они так укатали девочку, что она и пары шагов сделать не может, чтобы в обморок не падать. Они ее вообще кормили или нет?
На крики Зельды из дома выскочила испуганная женщина, но, увидев, что ничего сверхъестественного не происходит, остановилась, хмуро смотря то на меня, то на свою ненаглядную дочурочку.
– Матушка, она гналась за мной и хотела ударить лопатой! – ябедничает сестренка.
– Майка, а ну, иди сюда! – орет сердитая бабища. Упитанная настолько, что платье вот-вот лопнет по швам. Широкое круглое лицо мачехи лоснилось, как блин, от сытости и достатка.
Знакомство со злой мачехой
У-у-у-у, с детства ненавидела, когда ко мне так обращались. Меня аж трясти начало от злости, и я, движимая этими эмоциями, вытащила лопату из земли, перехватила ее поудобнее и направилась в сторону этих дамочек.