Попаданка для Наместника Смерти - стр. 12
- Я помню, как однажды наказала тебя, - продолжала я, дрожащим голосом. Изо всех сил я пыталась читать выразительно, с интонацией. Как на детском утреннике.
4. Глава третья. Испанский стыд
Глава третья. Испанский стыд
Пришлось нервно сглотнуть, чтобы продолжить. Это было ужасно непросто в свете открывшихся фактов.
- За то, что ты разбил мою любимую кружку, - прочитала я, чувствуя, как голос мой голос становится тише. – Д-д-дала рукой под пушистую задницу!
Я знала такие подробности и откровения, что впору убить меня на месте. Как свидетеля. Обладатель пушистой задницы, сидел в кресле все так же невозмутимо. Словно такие письма были для него в порядке вещей.
«Ах, сударыня! У вас такие красивые глаза!», - доносится под звуки венского вальса. «Благодарю! Это было так мило! Ах, сударь, у вас такая пушистая задница!», - обмахивалась веером красавица. «Ну вы же ее еще не видели!», - удивляется аристократичный красавец. «Мне тетушка говорила. Если не знаешь о чем говорить, то говори о погоде или пушистой заднице!», - вздохнула скромница, прячась за веером.
Сейчас я буду прятаться за шторкой. Интересно, почтальонам полагается успокоительное?
- И за то, что насрал на… мой… - я уже начинала запинаться. – С-с-свитер…
Мужик в кресле зашевелился. Я точно не ошиблась? Точно?! А вдруг?!
- Извините, но тут так написано. Я вам ни в коем случае не осуждаю, - оправдывалась я, чувствуя неловкость. – Я редко бываю в высшем свете… Ну как редко? Никогда. Поэтому не знаю, может там так принято… выражать … свое негодование по поводу… Эм…
Кто-нибудь! Возьмите ружье со стены и пристрелите мою фантазию.
Я живо представила картинку. Изнеженный аристократ гневно смотрит на жену, которую застал с садовником в саду. И они там явно не картошку копали, и не помидоры подвязывали… «Ах, сударыня! Вы меня разочаровали!», - произносит он холодным аристократичным голосом. «Меня тоже!», - уныло замечает садовник, застегивая штаны. «Вы оскорбили меня своим присутствием!», - холодно произносит аристократ. «Где? В вашем доме, или в вашей жене?», - замечает скромный мускулистый садовник. Аристократ гневно идет в комнату, находит платье жены, снимает штаны и… «Сударыня, полюбуйтесь! Это выражение моего неудовольствия!», - изрекает он, показывая на свежую кучку… Ой!
- Простите, - смутилась я, заметив, что перестала читать. – Извините… Просто… Так! На чем я остановилась? Эм… Я помню, как дала тебя неделю. А потом ты приполз… Весь раненый, несчастный. Я тебя выходила… Помню, как ты ползал по мне… Как водил по лицу своим хвостиком…
Я уже слишком много знала про эту личность с перстнем. Слишком много! И про то, что как мужик он так себе…
Удивляло ли меня? Эм… Ну не совсем. У каждого свои причуды. Если брать в пример моих соседей, то это еще так, ерунда. По вечерам она квасила капусту. Он просто квасил. Все звали его Квасилий Федорович, а ее Квасилиса Петровна. И никого уже не смущало, если, случайно открывая двери, ты видишь Квасилия без штанов. Он мог лежать прямо на лестничной клетке, не доползя до «тук-тук, я в домике!» буквально полметра. Но всегда строго головой на север. Видимо, когда-то они мечтали об одиноком домике в поле. Поэтому все делали громко и шумно. Настолько, что Петюня с первого этажа спрашивал маму: «А посему Тетя Квася блеет хомяка! Ему зе холодно!».