Пообещай - стр. 11
Поле вокруг здания Суда вдруг завибрировало, заволновалось – Старшие!
– Нет! – почти что взвизгнула Эмия. – Отправляйте сейчас.
– Знакомы ли Вы с последствиями потери единиц Небесной Манны во время…
– Знакомы. Отправляйте!
Откуда-то издалека звучали низкие и зычные голоса. И голоса приближались.
– Отправляю.
Верхний Мир растворился до того, как в Зал Трансформации вошли гости. И сразу после от страха бухнуло сердце Эмии – возможно, Верхний Мир только что исчез для нее навсегда.
Земля.
(The Script – I'm Yours)
В пыльное стекло аптеки она смотрелась, как не смотрелась ни в одно другое зеркало на свете – касалась то собственных прямых и длинных светлых волос, то воротника драпового бежевого пальто с аккуратным пояском и приколотой на груди брошью. Трогала себя за кончики ушей, все желала ущипнуть – вдруг проснется? А там Калея, Павл – они скажут: «Ты спала…»
Но нет, здесь Земля.
Новая Эмия. Человек. И теперь ничто не изменит этого – тридцать дней новой жизни. Она до сих пор поверить не могла – в окне аптеки, сквозь которое виднелись витрины внутренних стендов и очередь к кассе из трех человек, на нее смотрела симпатичная и довольно наивная на вид девчонка. Совершенно человеческая.
– Нет, здесь, в Бердинске, этого лекарства не бывает, – проскрипела, жалуясь кому-то, старушка за спиной, – только, если ехать в Колмогоры. А там за автобус только двести пятьдесят рублей отдашь (и это с пенсионным!) – какой смысл?
Дул промозглый мартовский ветер, соломенные волосы трепались вокруг лица, облепляли щеки, закрывали глаза – Эмия убирала их пальцами и вновь смотрела на собственное удивленное отражение.
Бердинск, верно. Хорошо, что Оракул расслышал, когда она диктовала адрес. Улица Ставропольская – все, как просила, – номер дома не важен. Разберется.
– Все, хватит на улице есть! Вторую конфету дома развернешь…
Мальчишка лет пяти канючил громко и с толком – ворчащая мать почти сдалась.
Это этим людям еще вчера, сидя за компьютером, она начисляла манну. А сегодня они стали ее ближайшими соседями на ближайший месяц. Как странно, как чудесно и замечательно. От того, что Эмия неожиданно ощутила бурный поток радости, смешанный с перчинкой страха, она рассмеялась. Еще раз оглядела себя в стекло с наклеенным справа листом «Пенсионерам скидки 10 %», покружилась вокруг собственной оси, почувствовала – еще секунда, и от ее улыбки треснут щеки.
«Теперь нам с тобой жить, тело. Тридцать дней», – она мысленно пообещала себя беречь, возбужденно вздохнула, бегло оглядела собственные коричневые сапоги, сумочку, мысленно поблагодарила Оракула за теплые колготки.
Хитро взглянула на небо и прошептала Калее:
– Сегодня ты работаешь одна.
Вокруг урны валялись окурки, бумажки. Здесь плевали прямо на тротуары, ругались слишком громко, иногда толкали друг друга плечами. Запрыгивали в автобусы с заляпанными слоем грязи боками, смотрели сквозь друг друга и постоянно спешили.
Здесь куда-то спешило все: порывистый и колючий ветер, переменчивые и слишком быстрые, совсем не как над Астреем непостоянные облака. Бежали по своим делам люди; бежала рябь по лужам, бежало время. Спешили выстрелить из бутонов почки – у всех срок ограничен, всем нужно что-то сделать, что-то успеть, хоть как-то и хоть сколько-то пожить.