Понять Молдову. Записки странствующих социологов - стр. 15
С 1944 по 1991 год прошло 47 лет. За это время случилось многое. Не к месту будет сейчас оценивать советский период в жизни Бессарабии-Молдовы во всей полноте произошедших изменений и последствий. Для нас важно, что в Молдавской ССР (как, скажем, и в республиках Прибалтики, на Западной Украине и в Западной Белоруссии) значительная часть населения имела личный опыт жизни в другой реальности: экономической, политической, идеологической, правовой, информационной, культурной, лингвистической и т. д. То есть они родились и какую-то часть жизни прожили не просто в другом государстве, а при ином общественном строе.
После превращения одной из румынских провинций в советскую союзную республику у этих людей рождались дети. Этих детей воспитывали родители с опытом социализации в иных общественных условиях. И когда они повзрослели и сами родили детей, их дети воспитывались при участии дедушек и бабушек, которые имели опыт социализации в иных общественных условиях.
Как именно это обстоятельство влияло на личность и поведение людей? Помогало им это в жизни или мешало? Как и насколько сильно оно влияло на общественные нравы, на весь уклад жизни страны Молдова в советский период? Тема огромная и тяжело поддающаяся исследованию: слишком многое здесь уходит корнями в подсознание, во внерациональные эпифеномены. Тут нужны солидарные усилия историков, социологов, психологов, этнографов, политологов, да мало ли кто еще может понадобиться в столь запутанном деле.
Но очевидно, что восприятие текущей жизни людьми с личным опытом другой жизни не может не происходить в сравнении с этим опытом. Уже по этой причине вопрос о количестве поколений, социализировавшихся в советских условиях, не арифметический. Это вопрос, в частности, о содержании исторической памяти. Специалисты в этой области, уверен, подтвердят то, что видится верным и на уровне здравого смысла: есть принципиальная разница между тем, как исторические события отражены в сознании третьего и четвертого поколения после этих событий. Именно на этом переходе окончательно утрачиваются возможности прямой передачи личного опыта: от человека (очевидца) к другому человеку, скажем от деда к внуку. Историческая память становится «заимствованной» (термин Мориса Хальбвакса5). Не хуже, но другой: она по-другому формируется и по-другому участвует в управлении сознанием и поведением людей.
Советская власть была большой мастерицей ломать через колено народы, оказавшиеся под ее крышей, и устраивать далее их жизнь по своему разумению. Но она не могла произвольно «перепрограммировать» их коллективную историческую память. Хотя многое для этого делала и не всегда – безуспешно.
Тем не менее Молдова вошла в период суверенного существования только с двумя полными «советскими» поколениями. Собственно, в стране до сих пор живут (и дай им бог подольше не прекращать это замечательное дело!) люди, родившиеся в досоветский период. А ведь и последнее по времени нахождение в составе румынского государства было недолгим – 22 года, то есть лишь одно прибавившееся поколение.
Последствия такой поколенческой ситуации разнообразны, часто – опосредованы, иногда – трудно опознаваемы. Но они важны для понимания «страны Молдова», и мы не могли пройти мимо этого факта.