Помутнение - стр. 24
Можно было спуститься к воде. Скинуть босоножки, подхватить подол платья и пройтись по мокрой гальке, ловя прохладные капли прибоя. Анна так и решила: вышла из отеля, вдохнула поглубже всю эту суетную южность и свернула к винному магазинчику. Солнце все еще было высоко, Андрей обычно завершал работу ближе к закату, писал Анне: «Прогуляюсь к морю». Не уточняя, идет ли один. Или с той-другой. Анна отвечала: «Передавай привет». Не уточняя, морю ли. Или той-другой. И тоже уходила из дома бродить по вечернему городу, чаще одна. Иногда нет.
Анна трясет головой, прогоняя тех-других и ту-другую. Терапевтка спрашивала ее: «Вы осознаете, что делаете, когда не заявляете о своем желании эксклюзивности?» Анна разводила руками, мол, я заявляла, а толку? Терапевтка уточняла: «Вы заявляли словами, но действия ваши идут с ними вразрез». Вразрез – это заканчивать прогулку в соседнем баре, улыбаться там самому застенчивому бармену, а потом давать ему целовать свой хмельной рот. Вразрез – это в особенно невыносимые вечера звонить мужу и выть, чтобы он приехал, и лежать лицом в его грудь, и слушать, как он знакомо дышит, и чувствовать, что этого хватает, чтобы успокоиться. Вразрез – это не уточнять, один ли Андрей гуляет у моря. Делать вид, что это не имеет значения, когда оно имеет.
Анна допивает бокал и становится под горячие струи душа. Смывает с себя дорогу и сомнения. Долго смотрит на отражение в зеркале, трогает живот и бедра, мажет их кремом. Решает не надевать белье. Ведь это будет забавно: Андрей поднимется в номер, обнимет ее вместо приветствия и сразу поймет, что на ней нет трусиков. Ужин можно и пропустить. А на закат они посмотрят с балкона. Голые, чуть насытившиеся друг другом. Анна набрасывает халат, подбирает телефон с пола. Андрей пишет: «Буду ждать тебя в холле, спускайся минут через пять». Анна смотрит на трусики и оставляет их подвешенными на крючок у душа. Меняет халат на платье с маками и спускается в холл.
Сердце стучит сразу во всем теле. Дышать становится трудно, будто бы она на глубине, а трубка, по которой должен идти кислород, забилась. Анна застывает в дверях лифта, оглядывает холл и тут же находит Андрея. Тот стоит спиной. Светлая рубашка, светлые брюки. Волосы влажные, зачесанные назад. От нежности и желания начинает болеть живот. Двери лифта озабоченно пищат, подгоняя Анну. Она выскакивает в холл и идет к Андрею, прикладывая остатки усилий, чтобы не сорваться на бег.
– Привет, – шепчет ему в шею и целует легонько, проверяя, настоящий ли.
И когда он поворачивается, она понимает: да, настоящий. Не буквы в мессенджере, не воспоминания перед сном. Горячая кожа, сухие губы, запах пота и парфюма, который Анна тщательно выбирала в самом начале лета. Андрей обнимает ее молча, но крепко. И они стоят так, глубоко вдыхая друг друга. А потом выходят из отеля в чуть розоватый закат и идут, крепко сцепившись пальцами. На ходу Анна тянется и целует его в скулу. Он смотрит удивленно, будто не совсем узнает.
– Привет, – говорит он и наконец улыбается.
Анне становится легко и радостно. Она ускоряет шаг, почти бежит, чтобы скорее вступить в море. Разувается на острой гальке, тянет Андрея за собой, но тот остается поодаль. Анна входит в прибой и ойкает от соленой щекотки. Море немного штормит, накатывает с силой и утягивает за собой, отползая. Андрей ждет, пока Анна нашлепается ступнями в воде, подает ей руку, чтобы она обулась.