Помощница для профессора - стр. 12
— Да вашу ж мать, — простонал профессор, опускаясь на кушетку. — Какие есть альтернативы? Рука мне нужна! Я не смогу работать сорок дней с одной рукой!
— Без гипса альтернатива одна — смещение костей, операция, извлечение осколков и другие радости. Хотите? Тогда сорок дней растянутся на восемьдесят.
Роман Андреевич взъерошил волосы целой рукой.
— Ладно. Гипсуйте. Надеюсь, это можно сделать здесь?
— Нет уж! Подождите!
На мой крик Исаев закатил глаза. Как и хирург.
— Милая, девушка, — обратился ко мне доктор с усталым пренебрежением. — Вы, кажется, плохо слышите. Перелом — значит, гипс. Это нормальная практика. Я бы сказал, традиционная.
— Почему вы не предложили ортез?
— Ох, какие все стали умные. Гипс надежнее.
— Вас ведь спросили об альтернативе, — продолжала стоять я на своем. — Почему нельзя предложить пациенту все варианты?
— А что такое ортез? — вдруг оживился Исаев.
— Это особая шина, которую изготавливают специально для вас. Стас Бельский совсем недавно руку ломал, помните? Ходил еще к вам на лекции, выразительно страдал на первой парте из-за того, что писать не может, надеялся на поблажки.
Исаев неопределенно махнул головой.
— Допустим, ближе к делу, Настя, — отозвался он.
— Вот ему, короче, сразу предложили ортез сделать. Ортез намного удобнее, чем каменная рука на месяц. Ни за что не поверю, что в вашей клинике нет подходящего оборудования, — это я уже сказала доктору.
Доктор обреченно вздохнул.
— Хотите ортез — давайте. Мне не принципиально, но вам придется быть внимательнее. Риск возникновения осложнений из-за смещения при использовании ортеза выше, чем с гипсом.
— Насколько выше? — дотошно осведомился Исаев.
— Процентов на пятнадцать.
— Но я смогу шевелить пальцами и вообще?… Ну, все остальное? — он выразительно посмотрел на доктора.
Между ними произошел молчаливый мужской разговор.
Доктор скривился.
— Ну… Для «и вообще» это рентген надо делать, тогда будет понятно.
— Так сделайте уже! — рявкнула я. — Что это за клиника такая? Да вы хоть знаете, кто перед вами? Вы хоть, понимаете, чем это для вас чревато, если вы допустите врачебную ошибку?
Врач, похоже, решил проснуться и в кои-то веки отнесся всерьёз к моим угрозам. Он сразу развил бурную деятельность, даже заполнил сам нужные направления и проводил Исаева на рентген.
Я, конечно, поползла следом. Ну а что? Куда теперь без меня, сама же его на это подписала.
— Вы как будто никогда не были в больницах… — проворчала я.
— Да я их самый постоянный посетитель. Больше мне и заняться нечем, Настя! Я только и делаю, что таскаюсь по приемным покоям, выбиваю справки и направления, толкаюсь в очередях. Мне, Тихомирова, вообще-то только тридцать, а не восемьдесят! Я, в принципе, ничем никогда не болел… Что вы так смотрите?
— Да вот думаю, что ж вы за человек-то такой, что вас даже бациллы стороной обходят.
Роман Андреевич хотел было всплеснуть руками, но вовремя опомнился. Скривился от боли в запястье и, ничего не ответив, только покачал головой.
— Вы меня доконаете, Тихомирова, — вздохнул он.
Ну ладно, похоже, он действительно не очень разбирается во всей этой медицинской волоките. К тому же ему больно. Я бы тоже не отказалась, чтобы за мной в такой момент поухаживали, позаботились. Он хоть и сволочь, конечно, но тоже человек.