Помощница для магната - стр. 27
Я не хотела гадать, что скрывали эти слова. Я знала, что очень скоро их истинный смысл мне станет понятен.
17. Глава 17
Предугадать программу сегодняшних мероприятий не представлялось возможным. Может быть, именно поэтому всё происходившее со мной тем вечером впечаталось в мою память особенно ярко и отчётливо.
Сначала мы заглянули в столичную галерею на выставку картин какого-то современного художника, о котором я слыхом не слыхивала. Нас встретил автор собственной персоной и долго благодарил Разумовского за возможность выставиться в предоставленном им пространстве. Напоследок всучил своему благодетелю холст с какими-то мутными разводами под названием «Туман на реке».
Разумовский максимально невозмутимо поблагодарил за подарок, передал его одному из сопровождавших нас помощников, в которых я небезосновательно подозревала телохранителей, и мы отправились восвояси.
За весь этот скучный, наполненный разговорами о высоком искусстве вечер мы с Разумовским почти не пересекались. Я бродила по галерее в сопровождении одного из его «помощников», разглядывала причудливые арт-объекты и делала вид, будто что-то в них понимаю. Чтобы хоть капельку в них разобраться, мне потребовалось бы что-нибудь покрепче, чем разносившееся тут сухое шампанское.
Но вот уж чего я никак не ожидала, так это «второй части Марлезонского балета». Спустившись по ступеням прямиком к отрывшейся дверце поджидавшего нас авто, я обернулась к Разумовскому.
— Благодарю за сегодняшний вечер. Надо полагать, теперь я стала на шаг ближе к интеллектуальной элите страны.
Лёгкий прищур на его породистом скуластом лице заставил меня, однако, насторожиться.
— Твоя наивность, котёнок, не может не очаровывать.
От ощутимой издёвки в его баритоне мне стало откровенно не по себе. Я невольно подалась вперёд, стараясь не сжимать руки в кулаки, и прошипела:
— Может, вы перестанете так меня называть?
Разумовский окинул взглядом широченное крыльцо галереи. Народа, покидавшего выставку, на нём было предостаточно, но подслушивать нас вроде никто не собирался.
— А что тебя в этом так напрягает, котёнок? Ты боишься, что поползут слухи? Я тебя ненароком скомпрометирую?
Я медленно выпустила воздух через ноздри, самой себе напоминая медленно закипающий чайник.
— Это унизительно, понимаете вы или нет? Эти ваши уничижительные прозвища. Будто… будто я несмышлёныш какой-то. Разница в возрасте между нами не так уж и велика, чтобы вы из себя «папочку» строили.
— Ох, — его губы скривились в опасной усмешке. — «Папочка»… А не рано ли обнажать передо мной свои потаённые фантазии?
Мои глаза до того расширились, что глазные яблоки грозили вот-вот вывалиться на мостовую.
— Да вы… да вы в своём…
— В машину, — скомандовал Разумовский. — Возмущаться будешь потом. И сколько угодно. Нас ждут.
Он буквально втолкнул меня в салон, пока я приходила в себя от его издёвки. Плюхнувшись на сиденье, тут же попыталась натянуть своё короткое платье до щиколоток.
Сволочь циничная! Чтоб язык твой грязный отсох!
Но он не отсох, потому что стоило автомобилю мягко заурчать и тронуться, как Разумовский повернулся ко мне и вопросил:
— Ну что, котёнок, готова увидеть, как развлекаются богачи?
Я заморгала, пытаясь придумать ответ, который не налагал бы на меня позже какую-нибудь неподъёмную ответственность.