Помощница-беглянка - стр. 24
Не глядя на нее, он тыкал пальцами в шкафы.
– Ты единственный человек, который будет иметь доступ в мой кабинет. Я в ближайшее время буду мотаться, вдруг позвоню и понадобится что-то, откроешь – договора, платежки. Запоминай. Возле окна мелочовка всякая – сувенирная продукция, подарки – это всякая хрень. Левый от двери – по банкам, средний по логистике, правый по типографии. Эти закрыты. Единственное – в среднем шкафу вторая сверху дверца не закрыта, там замок сломан. Туда ни при каких обстоятельствах не засовываешь нос. Это приказ. Я понятно излагаю свои мысли?
– В общем да, но, если дверца не закрывается, давайте я мастера вызову, – думая, что нашла оптимальное решение, вопросительно уставилась Лина на шефа. Маска оттаяла, и его лицо приняло угрожающее выражение.
– Зачем я буду тратить деньги на замок, если кроме тебя туда никто не будет входить? Уборщица только в моем или твоем присутствии. Или ты не гарантируешь свою честность? Тогда нам сразу не о чем разговаривать. Мне нужен человек, которому я могу доверить все, – произнося эту пафосную речь, он поймал себя на двусмысленности. Отгоняя эту мысль, он все равно временами задумывался о сомнительной прелести холостяцкой жизни. И он хотел иметь человека, к которому не страшно повернуться спиной, который не предаст и не продаст, не бросит в трудную минуту. И еще ему хотелось кого-то защищать, оберегать. Кого-то, с такими тонкими, как у Лины, музыкальными пальчиками, которые можно нежно перебирать, лаская, кого-то с такой изящной кистью, которую хотелось бы согреть губами. Испугавшись, что его слюняво-розовые мысли отпечатаются на лице, он быстренько нахмурился. И видя, что девушка покраснела, опять включил Демона.
– Ты покраснела, потому что собиралась там рыться?
От возмущения Лина стала совсем похожа на помидор. В ее глазах словно скрестили шпаги молнии гнева и детской обиды. Две бессонные ночи, неустроенность, безденежье сильно поколебали ее уверенность в собственных силах. И эмоции не нужно было долго просить, чтоб они вырвались на волю.
– Я не умею врать, к сожалению. И если вы считаете это профнепригодностью, – она хотела гордо вернуть его же слова «Тогда нам не о чем разговаривать», но вовремя опомнилась – предупреждающая красная кнопка вспыхнула перед глазами. И одна эмоция перехлестнулась с другой. Теперь она уже скривила носик, приготовившись захлюпать. Ведь она даже аванс не отработала – и на улицу ей никак нельзя.
Поэтому дрожащим голосом, от обиды сжав руки в кулачки, она перестроила свой ответ:
– Может, на детекторе лжи меня проверите и больше не будем возвращаться к этому вопросу? Мне нужна работа, иначе, – «Господи, что я опять несу? Какой опять на фиг "иначе»?
Как это только храбрость не думает о ее пустых карманах? Откуда берется? И девушка виновато потупила взгляд.
– Глеб, простите, это непрофессионально показывать свои эмоции, я исправлюсь. Вы задаете вопрос – я отвечаю. Я считаю низким рыться в чужих вещах и совать свой нос, куда не надо. Я могу идти?
Ошеломленный не меньше Лины, Глеб молча кивнул. Лина вышла, оставив шефа в полном раздрае. Во-первых, если он так помешан на честности, почему и, правда, не включить в условия приема на работу пункт о проверке на полиграфе? Да тут автоматически – кто знает за собой грешок – не пойдут. Ай да Лина! Ай да девочка! Одной фразой разрешила то, чему он два года не может ладу дать. Умница, да еще и красавица! И такая ранимая и трогательная.