Поместья Корифона - стр. 24
«Должно быть, кийяны – неприхотливый народ. Не представляю себе, как здесь могла бы выжить ящерица, не говоря уже о человеке», – возразил Глиссам.
«В засушливое время года кийяны поднимаются в горы, к западу отсюда. В сезон дождей они спускаются к известняковым отрогам между горами и котлованом – там у них качембы».
«Вы изучали их качембы?»
Кельсе покачал головой: «Только заглядывал, никогда не заходил внутрь. Осквернителя качембы предают смерти».
«Откуда они знают, кто заходил, а кто нет?»
«Знают».
Шайна чуть развела руками: «Мы не приглашаем их в гостиные, они не приглашают нас в качембы».
«Каждому свое. Понятно».
«И все довольны», – повторил Кельсе.
«За исключением Джорджола», – напомнила Шайна.
Пролетая над хребтом Люцимира, Джерд Джемаз сбавил скорость, чтобы спутники успели хорошо рассмотреть морщинистые склоны, размытые каменистыми ручьями. Нигде не было никаких признаков «Стюрдеванта» Ютера Мэддока.
За Люцимиром открылась холмистая саванна, орошаемая дюжиной потоков, сливавшихся в полноводную реку – Лелу. Топкие берега густо поросли высокой травой и кустарником. Джемаз замедлил движение настолько, что «Апекс» почти повис в воздухе. Судя по всему, однако, «Стюрдевант» не совершал посадку в болоте.
Глиссам спросил: «Это все еще Вольные земли?»
«Да, территория хунгов. В ста пятидесяти километрах к востоку начинается Триллиум. До Рассветной усадьбы еще шестьсот километров на север».
Проплывавшая мимо саванна постепенно превратилась в полупустынную равнину, покрытую редкими кудряшками дымчато-зеленоватого сольфея. На горизонте подобно сборищу исполинских серых чудовищ высилась дюжина останцев. Джемаз заставил «Апекс» подняться выше, чтобы расширить кругозор, но поиски опять ни к чему не привели.
Они пролетели над плоскими вершинами останцев. Ландшафт, разрезанный глубокими извилистыми каньонами высохших русел, слегка оживился – под осыпями плоских возвышенностей темнели чащи густороста, местами белевшие от пуха, слетевшего с пирамидальных паутинниц; в ложбинах торчали одинокие черные стволы ибикса, увенчанные шелестящими султанами длинных горчично-охряных листьев. Этот труднопроходимый район был известен под наименованием «Драмальфо».
Примерно в два часа пополудни, уже неподалеку от границы Договорных земель, они нашли «Стюрдевант» – точнее, то, что от него осталось. По-видимому, аэромобиль упал с большой высоты. Вокруг не было признаков жизни. Джемаз остановил «Апекс» в воздухе над разбитым черным корпусом, поднялся на ноги и тщательно рассмотрел окрестности в бинокль: «Что-то не так… мне все это не нравится». Продолжая поворачиваться, он замер, прицелился биноклем в какую-то точку на западе: «Синие – примерно тридцать всадников. Скачут сюда».
Джемаз стал опускать «Апекс» ближе к месту крушения, а Кельсе тем временем изучал кочевников в бинокль: «Торопятся и не смотрят по сторонам – будто знают, где мы».
«Знают, где пожива».
«Им кто-то сообщил об аварии…»
«Значит… – Джемаз обернулся, взглянул на небо, схватился за штурвал. – Спиранья!»
Поздно. Раздался взрыв, металл застонал и лопнул, «Апекс» дрогнул, накренился кормой вниз. Рядом в крутом вираже пронеслась спиранья – узкая площадка с крыльями, загнутым ветровым стеклом и длинным дулом на носу. Дуло служило одновременно и дальнобойным орудием, и тараном, позволявшим лихому пилоту, нырнув к самой земле, насаживать всадника на нос спираньи, как на вертел.