Помещик. Том 7. Крестоносец - стр. 27

Хорошее дело? Отличное!

Только вот по итогам вышло, что в Московской Руси де факто главный он, а не Царь. Что создавало предельно неестественную ситуацию. В том числе и потому, что людям, доверившимся Андрею, не хотелось переигрывать расклад. Их все устраивало. Не устраивало это только Царя и старую аристократию, ту ее часть, что еще не была связана с Андреем бизнес-связями.

Иоанну Васильевичу совершенно не нравилось положение свадебного генерала. А тех бояр да князей, что пережили кровавую расправу в кремле, отнюдь не прельщали перспективы дальнейшей утраты своих позиций. Тем более что теперь за Андреем стояли не только купцы, но и полки. Тульский, Московский, Рязанский, Новгородский и Коломенский. В разной степени лояльности. Но в целом – это основное ядро всех сил Московской Руси. С ними не поспоришь.

Что Андрею делать в такой ситуации?

Закрывать глаза и стараться жить дальше, пытаясь не замечать изменившейся диспозиции? Крайне опасно. Даже если он сам будет стараться подчеркнуто демонстрировать свою преданность. Царь и ущемленная аристократия могли в любой момент что-то неприятное устроить. Вплоть до внезапной летальности. Ядом накормить, кинжалом отпотчевать или еще чего сделать.

Брать власть в свои руки? Еще хуже. Потому что он не природный Рюрикович. Так что в довольно скорой перспективе, если Андрей станет официальной властью, недовольные займутся «восстановлением справедливости». Причем не Царь с аристократами, а свои же. Как это происходило с огромным количеством не очень дальновидных политиков. А сегунат или что-то подобное не установишь. Культура другая…

Так что муж не придумал ничего лучше, чем устроить масштабную разводку. И ладно бы безопасную. Но нет. Бегал теперь где-то, норовя шею свернуть, а ей сиди дома и переживай.

Грустно.

Хорошо хоть переписка с Царицей продолжалась. И та к ней явно очень тепло относилась. Во всяком случае, демонстрировала именно это. Без чего Марфа-Алиса совсем бы закисла…

– Рад вас всех видеть, братья, – произнес ландмейстер Тевтонского ордена в Ливонии Иоганн Вильгельм фон Фюрстенберг.

– С чем связана срочность? – спросил комтур Динабурга Готхард Кетлер.

– Из Москвы вернулось наше посольство.

– О! Это интересно!

– Более чем. Прошу.

– Князь Антиохии покинул пределы Царства. И с ним ушли почти все, кого он все это время готовил для похода. Как сказывали злые языки – на Ливонию.

– Но ведь были такие слухи!

– На Москве о том даже не слышали. Даже простой люд о таком не судачил. Так что это наши местные языком трепали. Не более.

– Я бы попросил! – вскинулся Кетлер.

– Всем известно, что ты, брат, стоишь за присоединение к Польше в качестве вассала. Но слухи нужно проверять, прежде чем бездумно повторять. В Москве меня на смех поднимали, когда я спрашивал о таком. И сказывали, что Андреас – крестоносец, и ему не пристало воевать с другими христианами. Во всяком случае, затевать эти войны самому. Так что…

– Он ушел, – перебил его ландмейстер, прерывая неприятное отступление. – И что же?

– Сейчас в Туле войск почти нет. Только родичи, отъехавшие из Коломенского полка, сидят в крепости Шат. Да небольшой гарнизон в самой Туле.

– Я слышал, там начали тренировать городскую милицию, – заметил Кетлер.